Юрий Джибладзе, президент Центра развития демократии и прав человека

К осознанию важности наших задач

Проблемы армии очень важны для российского общества и будут оказывать решающее влияние на развитие страны, на реформы, на всю нашу жизнь. Поскольку расходы на армию составляют большую часть государственного бюджета, затраты на нее влияют на состояние всей экономики. Наша экономическая ситуация нестабильна, мы зависим от конъюнктуры на нефтяных рынках. По мнению президента Путина, высказанному в его апрельском послании Федеральному Собранию, ситуация в российской экономике внушает тревогу, а прогнозы и планы правительства в отношении экономического роста на ближайшие годы, хотя и достаточно оптимистичные, не смогут компенсировать наше чудовищное отставание от развитых стран. Многие экономические и управленческие реформы, которые нам предстоят, высокозатратны. При тощем кошельке нашего государства и неправильных, по мнению многих из нас, приоритетах в распределении бюджетных средств очень важно не просто сократить расходы на армию, а провести продуманную и экономически выверенную военную реформу. В этом смысле незамедлительный переход на профессиональную, малочисленную, но мобильную армию – единственно возможный и достаточно быстрый выход. На первых порах вложения будут достаточно серьезные, но через некоторое время они сократятся и стабилизируются. Опыт перехода других стран на профессиональную армию, в том числе США, свидетельствует именно об этом.

Отсутствие реформ в армии непосредственно влияет на нашу жизнь. Основной аргумент российского правительства в ответ на критику ООН и правозащитников о невыполнении Россией своих обязательств по Международному пакту об экономических, социальных и культурных правах (участником которого Россия является с 60-х годов) состоит в том, что эти обязательства требуют затрат, которых мы сегодня не можем себе позволить. Аналогичный аргумент выдвигается и против скорой ратификации Европейской социальной хартии – одного из самых передовых международных инструментов в области прав человека, который многие называют Социальной конституцией Европы.

В этом же ряду – отложенное на несколько лет (сколько точно – наше правительство пока сказать не готово) вступление в силу одного из основных положений нового Трудового кодекса – гарантированного законом равенства минимальной оплаты труда установленному прожиточному минимуму. Но при этом наше государство, которое не может сделать жизнь своих граждан достойной и обеспечить хотя бы минимальный прожиточный минимум (не говоря уже о расходах на социальные нужды, образование, здравоохранение и науку), тратит огромные деньги на армию. Это свидетельствует о том, что ведомственные интересы оказываются выше интересов граждан. Сегодня наша армия служит не обществу, а военному ведомству, и это губительно влияет не только на экономику, но и на судьбы, жизни и психику людей. Армия фактически «пожирает» себя и военнослужащих. Для военных руководителей понятия прав человека и человека как высшей ценности просто отсутствуют.

Хочу специально отметить, что говоря о военных, я имею в виду не всех людей в военной форме, среди них есть много очень достойных. Существуют противоречия между традициями офицерской интеллигенции, которая исторически есть в России и которой свойственна истинная любовь к Родине, и нашей сегодняшней армией с ее нравами, порядками, внутренней политикой. Страх призывников перед армией вполне объясним. Они знают, с чем могут столкнуться: это бесправие, унижения, коррупция, потеря двух лет жизни, а то и самой жизни вообще. Наша армия – не школа мужества и патриотизма, а школа жестокости, откуда молодые люди возвращаются с чудовищными психологическими травмами. Ни для кого не секрет, насколько велика коррупция в нашей армии и сколь неподконтрольно обществу почти все, что там происходит. Не только правозащитники все настойчивее говорят об общественном контроле. Большинство российских граждан начинает понимать, что у государства нет и не может быть секретов от собственного народа. Безусловно, есть понятие безопасности страны, и нельзя допустить, чтобы потенциально опасное для жизни людей вооружение стало доступно преступникам, но для сохранности военной тайны существует закон, который и должен все четко определять. Грань, где кончается «военная тайна» и начинается соблюдение корыстных интересов армейской верхушки, крайне размыта и специально размывается военными. Когда такие люди, как Александр Никитин и Григорий Пасько, пытаются привлечь внимание общества к серьезным проблемам, связанным с армией, они страдают как раз из-за того, что «переступили» эту размытую грань. Возникает абсурдная ситуация, когда военные и некоторые политики реагируют на попытки пролить свет на реальное положение вещей в армии в целях защиты общественных интересов, интересов народа, как на нечто непатриотичное. Но это и есть подлинный патриотизм: мы все заинтересованы в том, чтобы армейская сфера была поставлена под гражданский контроль, чтобы армия была не опасна для людей, а защищала их от возможных угроз.

Из-за отсутствия гражданского контроля пока нам приходится верить военным на слово, когда они говорят, что миллиарды долларов, используемых на армию, необходимы для нашей безопасности. Проверить это довольно трудно, поскольку, слава богу, в реальной жизни угрозы безопасности России пока не возникает. Но вот, к несчастью, возникла ситуация в Чечне, и стало ясно, как плохо наша армия действует в боевых условиях, в ситуации реальных современных угроз. Я не говорю сейчас о том, что этой войны вообще не должно быть, и о том самом страшном, что происходит во время этой так называемой «антитеррористической операции», когда от рук армии больше всего страдает мирное население. Но в дополнение к массовым военным преступлениям против мирного населения – внесудебным казням, пыткам, исчезновениям – российские военные еще и просто не умеют воевать. Из-за отсутствия связи бомбят российских же военных, нападают друг на друга из засады, летают на проржавевших вертолетах... Не нужно быть специалистом, чтобы понять: наша армия не способна реагировать на современные угрозы. В связи со всем этим возникает мысль, что «армейские» деньги идут не по назначению, и становится окончательно ясно, что нам не нужна такая более чем миллионная армия. От угроз она не защищает, она сама – угроза для общества. Армия не может быть закрытой для общества территорией. Мы знаем, что во многих развитых странах контроль над армией, в том числе над ее расходами, осуществляют правительство и гражданские лица внутри ведомства. У нас в этом направлении пока делаются только первые шаги: министр обороны и зам. министра по финансам в армии – теперь гражданские лица. Это можно только приветствовать, но этого мало. Армейские чины ожесточенно сопротивляются попыткам спокойного обсуждения военной реформы, нагнетают истерию и заинтересованы только в имитации преобразований и наращивании расходов на оборону. В этой ситуации, к сожалению, гражданский министр обороны С.Иванов оказался не на высоте и разделяет точку зрения генералов. Военные должны выполнять ту задачу, которую перед ними ставит политическое руководство. Пока, несмотря на некоторое оживление дискуссии по этой проблеме «наверху», задача не определена и ясной позиции у руководства страны нет. Как утверждали многие эксперты, одной из причин переноса сроков выступления президента с ежегодным обращением к Федеральному Собранию было отсутствие согласованной позиции по военной реформе. А само выступление президента в этом плане разочаровало: ни четкой позиции, ни ясных планов представлено не было, а военные теперь радостно цитируют именно ту фразу президента, которая и была произнесена как реверанс в их сторону, – о том, что торопиться с реформой армии не стоит, «можно навредить». Вред, и огромный, происходит как раз из-за отсутствия какого-либо реформирования. Каждый месяц бездействия стоит России сотен жизней и миллиардов долларов. Для гражданских организаций чрезвычайно важно влиять на продвижение реформы армии и, что естественно, на ситуацию с правами человека в армии. Здесь много проблем: права военнослужащих, призывников, мирного населения в зоне конфликтов, право на здоровье и безопасную окружающую среду, право на доступ к информации и т.д. К одной из актуальных армейских проблем внимание общества привлечено сегодня особенно. Это – проблема введения альтернативной гражданской службы. Создание демократической АГС – открытое и очевидное поле деятельности правозащитников. Для гражданских организаций принципиально важно неукоснительное выполнение положений Конституции.

Это высший закон прямого действия, но в течение почти 9 лет военные и, к сожалению, государство в целом его не соблюдают: насильно забирают ребят в армию или сажают в тюрьму за уклонение от службы, в то время как они просто хотят воспользоваться своим гарантированным Конституцией правом. Не нужно обладать специальными военными или экономическими знаниями, чтобы добиваться реализации права граждан на АГС.

Выступления на Гражданском форуме организаций, впоследствии вошедших в «Коалицию за демократическую АГС», а также многочисленные призывы к правительству изменить драконовский проект закона, предложенный Генштабом, отложить его окончательное утверждение были отчасти услышаны, но мало улучшили проект закона. Закон из очень плохого превратился в просто плохой. Но и это уже кое-что. Направляемым на АГС дали право получать заочное высшее образование и уравняли в правах прохождение АГС по месту жительства с экстерриториальным его прохождением. Вот и все перемены на этапе утверждения проекта в правительстве перед внесением его в Думу. Проект Генштаба, который теперь называют правительственным, написан с соблюдением интересов военного ведомства, хотя служба-то – гражданская и никакого отношения к армии не имеет; структура этого законопроекта повторяет в общих чертах закон о воинской обязанности. Военным важно, чтобы закон «не подорвал призыв» и чтобы, коль скоро появятся альтернативщики (а лучше, по мнению военных, их бы не было вовсе), использовать их себе на пользу. То есть сделать закон об АГС таким, чтобы призывники не захотели им воспользоваться, сделать его наказанием за убеждения и веру. Похожая ситуация была в Германии в самом начале их пути к демократической АГС – в 1960-х годах. А сейчас там уже 50 процентов призывников получают направление на АГС и молодой человек сам выбирает, где ему служить. Сегодня не только на своей родине, но и в России много юношей из Германии работают в социальных учреждениях и общественных организациях, и все, что им надо представить в виде отчета, – это справка от работодателя. Управляет всем процессом уполномоченная правительством общественная организация, и альтернативщик живет как гражданский человек. Президент Путин очень любит Германию и много говорит о ценном для России германском опыте. Это как раз тот случай, когда мы должны использовать опыт немцев: не повторять их трудный многолетний путь к демократической АГС, а сразу сделать все, как должно быть в правовом государстве. В отличие от Германии у нас очень мало времени: ведь мы добиваемся того, чтобы через несколько лет АГС вообще стала не нужна (когда призыв будет отменен и армия станет профессиональной). Так что АГС должна заработать сразу, чтобы обеспечить механизм реализации конституционного права и приносить пользу стране. У нас же военные в лучшем случае хотят видеть проходящих АГС в качестве вспомогательного персонала для военнослужащих, в частности для контрактников, которых не заставишь (это же дорогие кадры) мыть посуду, готовить, драить пол в казармах. А альтернативщик – это материал для решения проблем военного ведомства. И военные этого не скрывают. Самое опасное – это то, что военные хотят отменить отсрочки от призыва «в обмен» на введение АГС. Этого ни в коем случае допустить нельзя.

Гражданские организации ставят во главу угла общественные интересы и права личности. Мы верим в то, что человека нельзя заставлять брать в руки оружие, произносить клятву и готовиться убивать, если это противоречит его моральным и религиозным убеждениям. Это важнейший правозащитный принцип. Мы убеждены, что альтернативная служба должна защищать интересы общества, а не военного ведомства. Мы хорошо знаем, что творится в наших больницах и других социальных учреждениях. Тысячи рабочих рук на этих непрестижных низкооплачиваемых должностях были бы совсем нелишними. Приоритет прав человека и общественных интересов над ведомственными – это то общее, что связывает частный случай АГС с проблемой военной реформы в целом. Принципиально важно распространять влияние нашего законодательства, общих принципов прав человека на военную сферу.

Я категорически не могу согласиться с утверждением о том, что армия – это особая зона, где общие нормы закона и права не действуют и поэтому там существуют военные прокуратура и суды, живущие по своим правилам. Нам надо бросить все силы на защиту тех, кто пострадал от собственной смелости и принципиальности, встав на защиту интересов граждан своей страны. Это вопрос не только прав человека, но и принципа. Нельзя, чтобы военные рассматривали оправдание Никитина как свое поражение, а осуждение Пасько – как победу. Мы считаем, что политическое руководство должно активно работать с общественными структурами, гражданскими организациями. Трудности, с которыми проходит обсуждение военной реформы во властных структурах, говорят о том, что именно здесь необходимо «раскрыть» дискуссию в общество, обеспечить участие гражданских организаций и неправительственных экспертов. Ведь мы видим – чем больше попыток заострить проблему, тем сильнее сопротивление со стороны военных. Думаю, что в ближайшие годы проблема реформы армии станет для нас, для гражданского общества, одной из важнейших и потребует больших затрат. Помимо проведения общественной дискуссии о военной реформе и борьбы за демократическую АГС, есть третье направление, в котором мы можем и должны работать: создание экспертных структур по военной реформе с привлечением специалистов различных гражданских институтов. Сегодня наша деятельность связана не столько с проблемой соблюдения прав человека в армии и с пониманием того, чего в армии быть не должно, сколько с выработкой экспертных рекомендаций, основанных на знании того, как должно быть. Гражданским организациям пока трудно влиять на процессы, происходящие в военной сфере. Нам не хватает специальных знаний о том, как должна быть устроена современная армия, о ее вооружении, расходах на ее содержание. Нам очень нужны союзники. Пытаясь заниматься армейской реформой, гражданские организации неизбежно будут укреплять свое влияние через создание коалиций с другими общественными силами, поддержку населения, через связи со СМИ и качественно новые взаимоотношения с различными партийными и политическими структурами. Хотелось бы, чтобы такими союзниками стали либеральные экономисты, поскольку они должны понимать всю пагубность сохранения статус-кво в армии для российской экономики. Министерство экономики и экономический блок в администрации президента имеют достаточно большое влияние, но пока у нас с ними диалог не получается. Кто еще может стать союзником? Наверное, журналисты, среди которых много профессиональных, порядочных, честных, ответственных, болеющих за Россию. Для решения проблемы армейской реформы надо привлечь разные структуры – экономистов, управленцев, специалистов по военным делам.

Функция гражданских организаций – организовать процесс, выразить общественные интересы и поставить правильные вопросы. Общественные экспертные советы или аналитические центры должны сочетать в себе различные качества. Многие зарубежные аналитические центры, с одной стороны, экспертный ресурс («резервуар мозгов», think tank), а с другой – сила, оказывающая политическое влияние. Их сотрудники – и публицисты, и серьезные аналитики, и политические лоббисты. В таких структурах нуждаемся и мы. Кто реально возьмется за формирование широкого спектра аналитическо-лоббистских, переговорно-публицистических и других подобных структур? Пока не знаю. В решениях Чрезвычайного съезда в защиту прав человека или в статьях, интервью, выступлениях представителей гражданских организаций военная тема занимает важное место. Но пока – только в вопросах прав человека: права призывников в армии, «дедовщина», неуставные отношения, неправомочный призыв или бесчинства военных в Чечне. Пора добавить к этому энергичные действия по продвижению военной реформы. Проще (может быть, это жестко звучит) говорить о безобразиях и преступлениях, происходящих в армии, чем пытаться подойти к этой теме широко, изучая и обсуждая весь комплекс управленческих, экономических, политических и других вопросов, необходимых для военной реформы. Возможные первые шаги в этом процессе делаются в рамках Демократического совещания. Но этого недостаточно и влияние Демсовещания на принятие решений ничтожно мало.

Нужно понять, что мы имеем дело с необходимостью выполнения гражданскими организациями особой политической роли. Мы уже говорили об этом не раз – не надо бояться слов «политическая роль», «политическая функция» гражданских организаций. Мы не боремся за политическую власть, но, безусловно, играем политическую роль, оказывая влияние на принятие политических решений. Так должно быть и в такой важнейшей для всей страны сфере, как армия и военная реформа. Мы сами еще не осознали важности военной реформы, у нас самих нет сил не только для решения, но и для осознания сущности вопроса. Первый шаг в решении задачи – осознание ее важности. С этого и начнем. 10 апреля 2002 года

Данный материал (информация) произведен, распространен и (или) направлен некоммерческой организацией, выполняющей функции иностранного агента, либо касается деятельности такой организации (по смыслу п. 6 ст. 2 и п. 1 ст. 24 Федерального закона от 12.01.1996 № 7-ФЗ).

Государство обязывает нас называться иностранными агентами, при этом мы уверены, что наша работа по сохранению памяти о жертвах советского террора и защите прав и свобод человека выполняется в интересах России и ее народов.

Поддержать работу «Мемориала» вы можете через donate.memo.ru.