Заложничество как общественный институт
|
Четвертая книга царств [14. 1–14] Во второй год Иоаса, сына Иоахазова, царя Израильского, воцарился Амасия, сын Иоаса, царь Иудейский: двадцати пяти лет был он, когда воцарился, и двадцать девять лет царствовал в Иерусалиме. Имя матери его Иегоаддань, из Иерусалима. И делал он угодное в очах Господних.<...> Только высоты не были отменены: народ совершал еще жертвы и курения на высотах. Когда утвердилось царство в руках его, тогда он умертвил слуг своих, убивших царя, отца его. Но детей убийц не умертвил, так как написано в книге закона Моисеева, в которой заповедал Господь, говоря: "не должны быть наказываемы смертью отцы за детей, и дети не должны быть наказываемы смертью за отцов, но каждый за свое преступление должен быть наказываем смертью". Он поразил десять тысяч Идумеян на долине Соляной, и взял Селу войною, и дал ей имя Иокфеил, которое остается и до сего дня. Тогда послал Амасия послов к Иоасу, царю Израильскому, сыну Иоахаза, сына Ииуева, сказать: выйди, повидаемся лично. И послал Иоас, царь Израильский, к Амасии, царю Иудейскому, сказать: терн, который на Ливане, послал к кедру, который на Ливане же, сказать: "отдай дочь свою в жену сыну моему". Но прошли дикие звери, что на Ливане, и истоптали этот терн. Ты поразил Идумеян, и возгордилось сердце твое. Величайся и сиди у себя дома. К чему тебе затевать ссору на свою беду? Падешь ты и Иуда с тобою. Но не послушался Амасия. И выступил Иоас, царь Израильский, и увиделись лично он и Амасия, царь Иудейский, в Вефсамисе, что в Иудее. И разбиты были Иудеи Израильтянами, и разбежались по шатрам своим. И Амасию, царя Иудейского, сына Иоаса, сына Охозиина, захватил Иоас, царь Израильский, в Вефсамисе, и пошел в Иерусалим и разрушил стену Иерусалимскую от ворот Ефремовых до ворот угольных на четыреста локтей. И взял все золото и серебро, и все сосуды, какие нашлись в доме Господнем и в сокровищницах царского дома, и заложников, и возвратился в Самарию. 1-я Маккавейская [10. 1–9] В сто шестидесятом году выступил Александр, сын Антиоха Епифана, и овладел Птолемаидою: и приняли его, и он воцарился там. Когда услышал о том царь Димитрий, собрал весьма многочисленное войско и вышел против него на войну. И послал Димитрий письма Ионафану с мирным предложением, как бы желая возвеличить его, ибо говорил: предупредим заключить с ним мир, прежде нежели он заключит с Александром против нас: тогда он припомнит все зло, которое мы сделали против него и братьев его и народа его. И он дал ему власть набирать войско и приготовлять оружия, чтобы быть союзником его, и велел отдать ему заложников, которые находились в крепости. Ионафан пришел в Иерусалим и прочитал письма вслух всего народа и бывших в крепости; и убоялись все великим страхом, услыщав, что царь дал ему власть набирать войско; а бывшие в крепости выдали Ионафану заложников, и он возвратил их родителям их. Младшая Эдда В Пантеоне скандинавских богов тоже были заложники: Фрейр – бог урожая, богатства и мира, Фрейя – богиня плодородия, любви и красоты, Нйодр – покровитель мореплавания, Хенир – один из создателей человека. К западу от Асгарда лежит Ванахейм, царство могучих и добрых духов Ванов. Эти духи никому не причиняют зла. Они редко выходят за пределы своей страны, и им не приходится встречаться с людьми и великанами. Асы и Ваны долгие годы жили в мире друг с другом, но как только из Йотунхейма пришли норны и золотой век окончился, Асы все с большей завистью стали смотреть на огромные богатства своих соседей и наконец решили отнять их силой. Получив от гномов Мйольнир, Тор тут же умчался на восток сражаться с великанами, и Один, зная, что его старший сын теперь не допустит Гримтурсенов в Асгард, собрал богов и повел их в поход на Ванахейм. Духи смело вышли им навстречу, и владыка мира, метнув в них свое неотразимое копье, совершил первое в мире убийство из-за золота. Так исполнилось еще одно предсказание норн – боги пролили кровь, за которую им рано или поздно придется отдать свою. Начатая Асами война не принесла им ни желанного богатства, ни славы. Дружные и свободолюбивые Ваны отбили нападение богов и, прогнав их обратно в Асгард, осадили его со всех сторон. Тогда Асы поспешили заключить с духами мир и обменялись с ними заложниками. Боги отдали Ванам Хенира, а духи прислали им Нйодра вместе с его двумя детьми – Фрейром и Фрейей, – которые до сих пор живут в Асгарде. После этого все Асы и Ваны в знак вечной и нерушимой дружбы плюнули в большой золотой сосуд и из собранной в нем слюны вылепили карлика Квазира. Шах Ирана Из книги В.Г.Луконин "Cасанидская держава в III–V веках" После поражения шахиншаха Пероза в борьбе с эфталитами в 484 году его сын Кавад остался у них заложником. Когда же преемник Пероза был ослеплен и низложен знатью, заговорщики возвели на престол Кавада, прибывшего с эфталитскими отрядами. Умный и тонкий политик, Кавад ясно сознавал опасность оказаться марионеткой в руках сильных вельмож. Чтобы ослабить их, он, с одной стороны, организовал придворные интриги, а с другой – пожелал воспользоваться демагогическими лозунгами жреца одного из зороастрийских храмов, Маздака, который в то время начал проповедовать свое учение. <...> Религия, к исповеданию которой призывал Маздак, была, разумеется, зороастризмом, но с добавлением некоторых идей из проповедей Мани и неортодоксальных школ зороастризма. В отличие от манихейства, однако, Маздак призвал к активным действиям верующих для окончательной победы "царства света" (порождением "царства света" признавалась, в частности, и "сильная и разумная" царская власть). Международная Конвенция о борьбе со взятием заложников Государства-участники настоящей Конвенции: <...> считая, что захват заложников является преступлением, вызывающим серьезное беспокойство у международного сообщества, и что в соответствии с положениями настоящей Конвенции любое лицо, совершающее акт захвата заложников, подлежит либо судебному преследованию, либо выдаче, будучи убеждены в том, что существует настоятельная необходимость в развитии международного сотрудничества между государствами в разработке и принятии эффективных мер для предупреждения, преследования и наказания всех актов захвата заложников как проявления международного терроризма. согласились о нижеследующем: Статья 1. Любое лицо, которое захватывает или удерживает другое лицо и угрожает убить, нанести повреждение или продолжать удерживать другое лицо (здесь и далее именуемое как "заложник") для того, чтобы заставить третью сторону, а именно: государство, международную межправительственную организацию, какое-либо физическое или юридическое лицо или группу лиц – совершить или воздержаться от совершения любого акта в качестве прямого или косвенного условия для освобождения заложника, совершает преступление захвата заложников по смыслу настоящей Конвенции.
Статья 2. Каждое Государство-участник предусматривает соответствующие наказания за преступления, указанные в статье 1 <...> Статья 3. Государство-участник, на территории которого удерживается захваченный преступником заложник, принимает все меры, которые оно считает целесообразными для облегчения положения заложника, в частности, обеспечения его освобождения и содействия, в соответствующем случае, его отъезду после освобождения.
Статья 4. Государства-участники сотрудничают в предотвращении преступлений, указанных в статье I, в частности, путем:
ДИРЕКТИВА Генерального ПРОКУРОРА СССР В соответствии с Постановлением Государственного Комитета Обороны за № 2401с от 11 октября 1942 г. предлагаю руководствоваться следующим: 1. Дезертиров из Красной Армии, занимающихся бандитизмом, вооруженными грабежами и контрреволюционной повстанческой работой, заочно предавать суду военных трибуналов по ст. 58-1 "б" как изменников Родины. 2. Члены семей дезертиров, указанных в первом пункте и осужденных к высшей мере наказания, подлежат репрессированию как члены семей изменников Родины в соответствии с приказами НКВД СССР и Прокурора СССР № 215/51с от 30 мая 1942 г. и № 252 от 7 июня 1942 г. О КВАЛИФИКАЦИИ ДЕЙСТВИЙ СОВЕТСКИХ ГРАЖДАН ПО ОКАЗАНИЮ ПОМОЩИ ВРАГУ В РАЙОНАХ, ВРЕМЕННО ОККУПИРОВАННЫХ НЕМЕЦКИМИ ЗАХВАТЧИКАМИ 2. Лица, выполнявшие задания немецких захватчиков по сбору продовольствия, фуража и вещей для нужд германской армии, по восстановлению предприятий промышленности, транспорта и сельского хозяйства или оказывавшие им иное активное содействие, при отсутствии в их действиях признаков, указанных в п. 1, — подлежат ответственности как пособники по ст. 58-3 УК РСФСР и соответствующим статьям УК других союзных республик, а в надлежащих случаях — по ст. 2 Указа от 19 апреля 1943 г. О КВАЛИФИКАЦИИ САМОВОЛЬНОГО ПЕРЕХОДА ЛИНИИ ФРОНТА НА СТОРОНУ ПРОТИВНИКА Ввиду вопроса, возникшего в судебной практике, Пленум Верховного суда СССР постановляет дать судам следующее указание: 1. Самовольный переход линии фронта на сторону противника лицом, не состоящим на военной службе, совершенный с целью оказания содействия врагу либо хотя бы и без прямо поставленной такой цели, но из враждебных побуждений к советской власти, должен рассматриваться как акт измены Родине и квалифицироваться по ст. 58-1 "а" УК РСФСР и соответствующим статьям других союзных республик. 2. Самовольный переход, лишенный указанных признаков, поскольку, однако, таким переходом лицо сознательно и добровольно ставит себя в положение подчиненного по отношению к власти захватчиков, должен рассматриваться как акт способствования неприятелю и квалифицироваться по ст. 58-3 УК РСФСР и соответствующим статьям УК других союзных республик. П.Г.Григоренко Подошла Гражданская война. Беседы дяди и о.Владимира продолжались, но их политические пристрастия оказались на стороне противоположных сил. Дядя — красный, о. Владимир — белый. Да и как он мог быть другим? Царь для него — помазанник Божий. Верная служба ему — долг христианина. Так он и детей воспитывал. Владимир вступил на румынском фронте в дивизию полковника Дроздовского. С ней прошел карательным походом по югу Украины. Заехал к отцу и увел с собой 16-летнего Сашу. В первом же бою Саша погиб, и горем убитому отцу пришлось его отпевать. Твердо встав на сторону белой армии, он, однако, был против жестокостей и террора, особенно по отношению к местному населению. Только благодаря ему у нас в селе белые не расстреляли ни одного человека. Несколько раз забирали взрослых мужчин из семей, замешанных в партизанском движении, но каждый раз выступал на защиту о. Владимир и добивался освобождения. Приказ Полномочной комиссии ВЦИК о взятии и расстреле заложников в случае разрушениЯ мостов Разгромленные банды прячутся в лесах и вымещают свою злобу на местном населении, сжигая мосты, портя плотины и прочее народное достояние. В целях сохранения мостов Поликом ВЦИК приказывает: 1. Немедленно взять из населения деревень, вблизи которых расположены важные мосты, не менее пяти заложников, коих в случае порчи моста надлежит немедленно расстрелять. 2. Местным жителям организовать под руководством ревкомов оборону мостов от бандитских налетов, а также вменить населению в обязанность исправление разрушенных мостов не позднее чем в 24-часовой срок. 3. Настоящий приказ широко распространить по всем деревням и селам. Предполком ВЦИК Антонов-Овсеенко О ДОПОЛНЕНИИ ПОЛОЖЕНИЯ О ПРЕСТУПЛЕНИЯХ ГОСУДАРСТВЕННЫХ (КОНТРРЕВОЛЮЦИОННЫХ И ОСОБО ДЛЯ СОЮЗА ССР ОПАСНЫХ ПРЕСТУПЛЕНИЯХ ПРОТИВ ПОРЯДКА УПРАВЛЕНИЯ) СТАТЬЯМИ ОБ ИЗМЕНЕ РОДИНЕ 13. В случае побега или перелета за границу военнослужащего совершеннолетние члены его семьи, если они чем-либо способствовали готовящейся или совершенной измене или хотя бы знали о ней, но не довели об этом до сведения властей, караются лишением свободы на срок от 5 до 10 лет с конфискацией всего имущества. Остальные совершеннолетние члены семьи изменника, совместно с ним проживавшие или находившиеся на его иждивении к моменту совершения преступления, подлежат лишению избирательных прав и ссылке в отдаленные районы Сибири на 5 лет. |
) |
| Александр Соколов. Фото предоставлено автором. |
Заложники. Когда мы слышим, что кто-то стал заложником, мы не очень задумываемся о значении этого слова. Понятно и так. В нашем сознании это слово существует не как сухой юридический термин, а как часть наших сложившихся с детства представлений о мире, окрашенных понятиями добра и зла. Заложник — это беда, это чье-то горе. Сразу возникают эмоциональная реакция сочувствия несчастным, случайно оказавшимся в чужой власти, и острое ощущение несправедливости.
Если все-таки попытаться дать определение понятию заложник, можно сперва обратиться к лингвистике. Очевидно происхождение слова заложник, ему явно родственны такие слова, как заклад, закладывать, залог. Из этого же ряда, но в несколько метафорическом значении: заложник чести, заложник любви и, наконец, заложник обстоятельств. Собственно отсюда можно примерно определить значение слова заложник: тот, кто стал залогом и отвечает собой за чужие действия. Сходное и синонимичное ему слово аманат. В арабском, из которого оно пришло, аманат — и заложник, и заклад.
Однако, когда мы предпримем попытку разобраться, что стояло и стоит за этим понятием, как конкретизирует его эпоха, мы увидим интересное изменение смысла, отражающее изменение наших представлений о ценности человеческой личности, о ее независимости и ответственности. Мир родоплеменных отношений, античный мир и Средневековье не представляли человека в отрыве от социальной группы. Человек всегда был представителем какой-либо общности, а понятие "личность" если и существовало, то только в пределах внутригрупповых отношений. В этих рамках естественно перенесение ответственности со всей группы на отдельных ее представителей.
Сначала заложник — это представитель племени, который обеспечивает своей жизнью безопасность проведения переговоров, отсутствие предательства. Он должен совершить вероломство, нарушение мирных соглашений причиной большего горя, которое не компенсирует и успешная война. Иногда и боги обмениваются заложниками, как асы и ваны.
Заложник античного мира также поддерживает силу заключенных договоров, подтверждает сохранение существующего порядка. Его жизнь гарантирует покорность его рода. В римской империи заложник царских кровей служит гарантией покорности целого народа. В эту эпоху договоры между соседями обеспечивают сотни заложников, которые активно участвуют в общественной жизни принимающей стороны.
Институт заложничества резко меняется в Средние века. Исчезает процедура обмена заложниками при заключении длительных договоров, а выдача заложников указывает на подчиненное положение одной из сторон. И хотя быть в заложниках не позорно, в некоторых случаях этого термина начинают избегать. Тогда же заложничество приобретает своеобразную возрастную окраску. Наследники вассалов, названные и неназванные заложники, обучаются при дворе сюзерена, они должны перенять его оценки и представления, в результате чего отношения между сюзереном и новым поколением вассалов начинают преобладать над внутрисемейными связями. В случае нарушения договорных обязательств иногда заложник уже может выбирать сторону, к которой необходимо примкнуть, чтобы соблюсти интересы своего рода, — либо к своей семье, либо к законному сюзерену. Среди классических грузинских сюжетов есть такой: наследник одного из царств выдан заложником шахскому двору. Далее следует восстание против мусульман, грузинский царь казнен персами, а на его место шахиншах присылает наследника престола, про которого ходят слухи, что он тайно исповедует ислам.
Следует отметить, что понятия "пленник" и "заложник" не совпадают. Заложников в ту эпоху, как правило, не захватывают, их отдают в залог соблюдения договора. Насильственный же захват заложников представляется в прошлом событием достаточно редким, он предполагает навязанное соглашение, скорее в этом случае можно говорить о превращении знатных пленников в заложников. Но во время войны жизнь пленника-дворянина защищена обычаем, по крайней мере пока не получен отказ заплатить выкуп. Жизнь же простого человека не стоит ничего, кроме того, чем он сам владеет, и он практически не нужен как заложник.
В Европе XIV—XVI веков закладывается основа того, что впоследствии разрушит сам институт договорного заложничества. Между воюющими сторонами начинают заключаться сложные прописываемые соглашения, в том числе активно развивается так называемая система "картелей и капитуляций", детально описывающая правила поведения на войне. Возникает потребность исполнять договоры, статьи которых невозможно обеспечить жизнями заложников. В то же время Ренессанс приносит в мир понимание ценности отдельной личности, вероятно, только с этого момента и можно говорить о возникновении понятия "личность". Индивидуум осознает свою личную ответственность. Отныне человек, требующий, чтобы его судили только за то, что он совершил, перестает быть парией, отщепенцем.
Виновность и ответственность также становятся личными.
В этой новой системе взглядов попытка наказать одного человека за преступление другого начинает казаться не только несправедливой, но и бессмысленной. Договорное заложничество как общественный институт отмирает естественным путем, в связи с обесцениванием залога для всех, кроме заложника. В XVII веке, с приходом европейской Реформации и необходимостью находить основу для сосуществования между католическими и протестантскими государствами, возникает современное международное право. Касаясь проблемы заложничества, его создатель Гроций формулирует тезис о том, что, согласно практике государств ( положительному международному праву) убивать заложников хотя и разрешено, но, по естественному праву, только тогда, когда заложник действительно виновен сам.
Вероятно, Гроций подразумевает при этом только договорное заложничество, но в его время уже сложилась другая, еще более отвратительная форма заложничества – насильственное взятие групп заложников из населения для обеспечения его покорности.
Продолжающая господствовать теория "справедливых" войн (которая предполагает виновность, т.е. коллективную ответственность противостоящей стороны) в сочетании с падением цен на оружие порождает новый тип войны. В военные действия вовлекается все население страны. В условиях оккупации среди населения возникают движения сопротивления, в критические моменты стирается граница между солдатом и мирным жителем. После Французской революции и в период Наполеоновских войн начинается массовое партизанское движение (Вандея, Испания, Россия), которое расценивается противниками как создание населением банд. Военная оккупационная администрация, а иногда и собственное правительство пытаются противопоставить ему методы государственного террора. Уже тогда взятие заложников расценивается как чудовищная, но допустимая мера – ответная в порядке репрессалий, то есть применяемая для того, чтобы "заставить государство противника, его вооруженные силы или его население, если они нарушили какие-либо нормы военного права, придерживаться их в дальнейшем. <...> Таким образом, военные репрессалии являются по смыслу средством принуждения. <...>
Характерной чертой всех репрессалий является то, что они, как правило, касаются тех лиц, которые либо не имеют никакого отношения к актам сопротивления, вызывающим репрессии, либо их участие в подобных актах невозможно доказать. Как отмечается в параграфе 454 английского военно-юридического справочника, "репрессалии представляют собой исключительное мероприятие, так как в большинстве случаев они причиняют страдания невинным людям".
Между тем <...> именно в этом и заключается их эффективность как средства принуждения, почему они и незаменимы в качестве самого крайнего средства". (Ганс Латернзер. Вторая мировая война и право).
В первой половине ХХ века взятие заложников хоть и представляется соответствующим праву войны, воспринимается как варварское, противное чести средство, которое может быть применено только в случае настоятельной военной необходимости. Широкая практика взятия заложников из числа военнопленных и другие репрессалии во время англо-бурской войны, явно выходящие за эти пределы, вызывают возмущение в Европе. В предшествовавшие Первой мировой войне годы заключаются Гаагские конвенции, однако они бессильны остановить последующее применение репрессалий против гражданского населения и военнопленных.
В ходе Гражданской войны в России широко практикуется взятие заложников из числа собственного населения. Женевская конвенция об обращении с военнопленными от 27 сентября 1929 года запрещает применение репрессалий против военнопленных. В ходе Второй мировой войны этот запрет, несмотря на сомнения, высказывавшиеся при его принятии, оказывается достаточно эффективным в военных действиях между странами-участницами конвенции. Так, при занятии Страсбурга осенью 1944 года командующий французскими войсками приказывает за каждого убитого из засады французского солдата расстреливать пять немецких военнопленных. Однако верховное командование союзников возражает против такого приказа, ссылаясь при этом на положения Женевской конвенции 1929 года.
Но в отличие от военнопленных гражданское население в ходе Второй мировой войны остается незащищенным. Продолжают действовать уставы воюющих стран, предусматривающие казнь заложников при определенных обстоятельствах, например: "заложники, которых берут и держат с целью предупредить какие-либо незаконные действия со стороны вооруженных сил противника или его населения, могут наказываться и уничтожаться, если противник не прекратит эти действия". (§ 358 "Правила ведения сухопутной войны", США).
В условиях тоталитарных режимов, таких, как германский рейх или коммунистический советский режим, у населения нет способа избегнуть государственного насилия. Уже лишенный возможности вырваться из-под власти государства и неспособный как-либо повлиять на свое правительство, житель подобной страны и его близкие превращаются в заложников, узнавая о новых требованиях режима из публикуемых законов и декретов.
В военном напряжении тоталитарные режимы только усиливают жестокость давления на людей, оказавшихся в их власти. Преступления германского правительства и его союзников стали, наверное, самой известной и самой позорной страницей человеческой истории, преступления же советского режима еще ждут если не расследования, то достойного своих масштабов исследования.
Вторая мировая война заставила пересмотреть международное право, в том числе и военное. Нюрнбергский трибунал и последующие затем процессы над военными преступниками показали недостатки существовавших к тому времени законов. По-новому пришлось посмотреть на проблему репрессалий, в том числе взятия заложников. Оставаясь методом принуждения и не будучи, строго говоря, видом наказания, заложничество оказалось чем-то очень близким к коллективной ответственности.
В порожденном XX веком круговороте насилия становится уже практически невозможно отличить ответные карательные акции против заранее отобранных групп заложников от таких же казней, совершенных уже против случайных людей, отобранных постфактум.
"Американский военный трибунал в Hюрнберге, судивший генералов группы войск "Юго-Восток" (дело VII), после тщательной проверки фактов взятия заложников и проведения репрессалий объявил в своем приговоре от 19 февраля 1948 года, что заложники, которые берутся для обеспечения безопасности своих войск, и так называемые "репрессивные пленные", берущиеся только после совершения акта, вызывающего репрессалии, по закону могут быть казнены. При этом трибунал создал ряд теоретических предпосылок и наметил некоторые мероприятия, которые должны предшествовать репрессалиям как последнему, крайнему средству, и выразил такое убеждение, что количество казненных заложников должно соответствовать акту, совершенному противной стороной, результатом которого и явились данные репрессалии". (Ганс Латернзер. Вторая мировая война и право).
Однако подобный подход был признан международным сообществом неверным, и вместо попытки провести условную границу между случаями, когда можно брать заложников, а когда запрещено, был предложен другой, радикальный выход.
12 августа 1949 года были приняты Женевские конвенции, полностью запретившие захват заложников среди гражданского населения, лиц из состава вооруженных сил, сложивших оружие, а также переставших принимать участие в военных действиях вследствие болезни, ранения, задержания и т.п.
Этот запрет отнесен не только к международным конфликтам, но и в соответствии со ст. 3, общей для всех конвенций, к конфликтам, не имеющим международного характера. При этом авторы Женевских конвенций, перечисляя запрещенные действия, четко отделяют захват заложников от коллективных наказаний, в списке безусловно запрещенных действий определяя их как разные позиции.
Женевские конвенции 1949 года стали частью обычного права, и потому игнорирование этих запретов является серьезным нарушением гуманитарного права, а повинные в нем подлежат международному преследованию и судебной ответственности.
Конвенции также устанавливают, что ни военнопленные, ни гражданские лица не могут быть "использованы для защиты своим присутствием каких-либо объектов или районов от военных действий".
Сейчас гражданские лица получают еще и защиту в рамках дополнительных протоколов 1977 года к Женевским конвенциям, относящихся к вооруженным конфликтам международного и немеждународного характера, но зафиксированный в 1949 г. запрет на взятие заложников, по-видимому, не может быть усилен.
Следует отметить, что запрет на захват заложников доказал свою эффективность в условиях обычной войны, и массового взятия заложников государством в ходе международного конфликта с тех пор не наблюдалось, но сознательное и демонстративное размещение военнопленных на военных объектах в качестве "живого щита" происходило неоднократно. Также в ходе немеждународных конфликтов неоднократно практиковлось взятие заложников как из числа жителей, так и из пленных. Использование механизмов Женевских конвенций в последнем случае затруднено, т.к. страны, на территории которых возникает немеждународный конфликт, практически всегда отказываются признавать сам факт вооруженного конфликта, а значит, и существования противостоящей стороны, а не отдельных групп бандитов и террористов, возглавляемых уголовными преступниками.
В наше время можно определить захват заложников как противоправное деяние, которое выражается в захвате или удержании лиц другим лицом, сопровождаемом угрозой убить, нанести повреждение или продолжать удерживать заложников для того, чтобы заставить третью сторону совершать или воздержаться от совершения любого акта в качестве прямого или косвенного условия для сохранения жизни или освобождения заложника.
Однако о проблеме заложников приходится вспоминать не только по поводу внутренних вооруженных конфликтов. Возникает новая серьезная проблема — современный терроризм и заложничество.
Возрождение терроризма как массового явления, начавшееся в Латинской Америке в 60-е годы XX века, приводит вскоре к волне захватов заложников. Основываясь на понимании террора как вида городской герильи, террористы переносят тактику партизанской борьбы сначала на городские кварталы, а потом на любые уязвимые структуры общества. Сначала акты захвата заложников были направлены против конкретных лиц, по мнению террористов, виновных в преступлениях против своих народов. Захват заложника сопровождался похищением. Тайные места содержания заложников объявлялись "народными тюрьмами", условия освобождения были конкретными и часто ограничивались выкупом, который должен был пойти на дальнейшую революционную деятельность.
Вскоре виновность захваченного лица становится чисто условной и определяется для террористов принадлежностью к определенной социальной группе. Увеличиваются и сами группы заложников. Первый крупный захват заложников происходит во время Олимпийских игр 1972 года в Мюнхене, когда палестинские террористы захватывают группу израильских спортсменов. Более того, когда в июне 1976 года немецкие и палестинские террористы захватывают французский самолет со 105 пассажирами на борту и угоняют его в Уганду, они проводят селекцию, отделяя евреев от остальных заложников и объявляя об их особой ответственности.
Борьба с террором в 70-е годы выявляет ряд юридических сложностей и несогласованностей в законодательстве разных стран в случае международных террористических актов. С целью преодоления этого в 1979 году принимается Международная Конвенция против захвата заложников. В ней говорится:
"Любое лицо, которое захватывает или удерживает другое лицо и угрожает убить, нанести повреждение или продолжать удерживать другое лицо (здесь и далее именуемое как "заложник") для того, чтобы заставить третью сторону, а именно: государство, международную межправительственную организацию, какое-либо физическое или юридическое лицо или группу лиц — совершить или воздержаться от совершения любого акта в качестве прямого или косвенного условия для освобождения заложника, совершает преступление захвата заложников по смыслу настоящей Конвенции" (ст. 1 Конвенции).
Государства обязываются принимать такие меры, какие могут быть необходимы для установления их юрисдикции в отношении любого из указанных в этой статье преступлений.
В национальные законодательства вносятся статьи, предусматривающие прямую ответственность за захват заложников.
Между тем взятие заложников террористами породило новую дилемму — какие меры должно предпринимать государство в ответ на захват заложников: пойти на уступки террористам, выполнять их требования и рисковать новым захватом заложников в будущем или же рисковать жизнями заложников, пытаясь пресечь подобную практику?
И если, по смыслу теракта, террористы предполагают, что государство заинтересовано в сохранении жизни произвольно захваченных террористами людей и согласится с их условиями, то критики действий государства либо обвиняют его в пренебрежении жизнями заложников, либо в попустительстве террористам и провоцировании их к совершению новых терактов.
Отдельной проблемой становятся действия спецслужб при силовом разрешении ситуации, как произошло после захвата террористами заложников в Театральном центре на Дубровке в Москве. Оценка результатов штурмов за редкими счастливыми случаями всегда упирается в одну и ту же проблему: какое число, какая доля заложников может погибнуть, чтобы считать штурм успешным? Моральная оценка здесь у каждого своя. Бесценна каждая человеческая жизнь. Однако можно высказать несколько соображений неспециалиста и потенциального заложника на этот счет. По-видимому, в работе некоторых спецслужб существуют какие-то нормативы, специалисты разных стран называют разные цифры. Однако условия реальных операций по освобождению заложников всегда различаются, а нормативы относятся к типовым, учебным операциям. Анализ операции после ее проведения должен строиться не на ее суммарном итоге, а на анализе отдельных этапов операции и принятых мер. Необходимо уходить от бесконечных споров об общей оценке, а определять то конкретное, что было сделано и чего не было сделано. Государству и его спецслужбам, не раскрывая необходимых секретов, нужно публично предоставлять результаты такого анализа обществу и быть готовым выслушать его критику.
Александр Соколов,
член совета Правозащитного центра "Мемориал"