Заложничество и Законодательство

Увеличенное изображение
Взгляд юриста. Коллаж. Использованы иллюстрация с сайта Издательского дома "Герда" (http://www.gerdabook.ru) и фото автора.

На вопросы корреспондента "Мемориала" отвечает Лев Левинсон, эксперт Института прав человека, помощник депутата Госдумы РФ Сергея Ковалева (август 2003). В интервью говорится о наказании за захват заложников, предусмотренном российским Уголовным кодексом и о правоприменительной практике.

Как определяется заложничество в российском законодательстве и каковы перспективы возможных изменений?

Ответственность за заложничество появилась в УК РСФСР 17 июля 1987 года, после того как Президиумом Верховного Совета СССР 17 мая 1987 года была ратифицирована Международная конвенция 1979 года "О борьбе с захватом заложников". В УК была введена статья 1261 "Ответственность за взятие заложников". С интересным примечанием, что действие этой статьи не распространяется на случаи, когда преступление совершено на территории СССР и одна из сторон – или тот, кто совершает это действие, или тот, кто является жертвой, – является гражданином СССР. Принятие поправок в УК было исключительно следствием присоединения к Конвенции: раз мы участники международных договоренностей по поводу заложников, то нормы касаются случаев захвата иностранных подданных или иностранными подданными. Если обе стороны – граждане СССР, это квалифицировалось по-другому. По-видимому, такие случаи рассматривались как незаконное лишение свободы. Сейчас трудно сказать, насколько эта статья применялась, это надо отдельно исследовать. Однако в старом УК санкция за захват заложников была мягче, чем в ныне действующем.

В 1993 году примечание было исключено, но норма продолжала действовать в том же виде. Что любопытно, вообще не было статьи, предусматривающей ответственность за похищение человека. Эта новация появилась в новой редакции УК, которая вступила в действие 1 января 1997 года.

Случаи захвата воздушного судна квалифицировались по статье 213-2. А статья 148 УК РСФСР, каравшая за вымогательство, содержала отягчающий признак – вымогательство, связанное с захватом заложников, что наказывалось сроком лишения свободы до 12 лет.

УК РФ. Раздел IX. Глава 24

Статья 205. Терроризм

1. Терроризм, то есть совершение взрыва, поджога или иных действий, создающих опасность гибели людей, <...> если эти действия совершены в целях нарушения общественной безопасности, устрашения населения либо оказания воздействия на принятие решений органами власти, а также угроза совершения указанных действий в тех же целях – наказываются лишением свободы на срок от пяти до десяти лет. <...>

3. Деяния, предусмотренные частями первой или второй настоящей статьи, если они совершены организованной группой либо повлекли по неосторожности смерть человека или иные тяжкие последствия, – наказываются лишением свободы на срок от десяти до двадцати лет.

Примечание. Лицо, участвовавшее в подготовке акта терроризма, освобождается от уголовной ответственности, если оно своевременным предупреждением органов власти или иным способом способствовало предотвращению осуществления акта терроризма и если в действиях этого лица не содержится иного состава преступления.

Статья 206. Захват заложника

1. Захват или удержание лица в качестве заложника, совершенные в целях понуждения государства, организации или гражданина совершить какое-либо действие или воздержаться от совершения какого-либо действия как условия освобождения заложника, – наказываются лишением свободы на срок от пяти до десяти лет.

2. Те же деяния, совершенные:

а) группой лиц по предварительному сговору;

б) неоднократно;

в) с применением насилия; <...>

г) с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия;

д) в отношении заведомо несовершеннолетнего;

е) в отношении женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности;

ж) в отношении двух или более лиц;

з) из корыстных побуждений или по найму – наказываются лишением свободы на срок от шести до пятнадцати лет.

3. Деяния, предусмотренные частями первой или второй настоящей статьи, если они совершены организованной группой либо повлекли по неосторожности смерть человека или иные тяжкие последствия, – наказываются лишением свободы на срок от восьми до двадцати лет.

Примечание. Лицо, добровольно или по требованию властей освободившее заложника, освобождается от уголовной ответственности, если в его действиях не содержится иного состава преступления.

Федеральный закон "О борьбе с терроризмом"
Принят Государственной Думой 03.07.98

Статья 14. Ведение переговоров с террористами

1. При проведении контртеррористической операции в целях сохранения жизни и здоровья людей, материальных ценностей, а также изучения возможности пресечения террористической акции без применения силы допускается ведение переговоров с террористами.

К ведению переговоров с террористами допускаются только лица, специально уполномоченные на то руководителями оперативного штаба по управлению контртеррористической операцией.

2. При ведении переговоров с террористами в качестве условия прекращения ими террористической акции не должны рассматриваться вопросы о выдаче террористам каких-либо лиц, передача им оружия <...>, а также вопрос о выполнении политических требований террористов.

3. Ведение переговоров с террористами не может служить основанием или условием их освобождения от ответственности за совершенные деяния.

В настоящее время статья 206 (захват заложника) предусматривает суровое наказание, по второй ее части – до 15 лет лишения свободы, а по третьей – до 20 лет, если этот захват был осуществлен группой лиц или это деяние повлекло за собой смерть людей (непредумышленное убийство) или иные тяжкие последствия. Тяжкие последствия можно, конечно, трактовать по-разному.

В УК РСФСР вообще не было наказания свыше 15 лет. Это сейчас 20, 25 лет, а по совокупности приговоров – до 30 лет. Хотя в УК РСФСР была смертная казнь, но в принципе старый уголовный кодекс был рациональнее по многим позициям. Было много статей, где предусматривалась возможность для суда учесть привходящие обстоятельства. Например, как это часто бывает в случаях со взятием заложников, вынужденное поведение захватчиков. За само деяние можно было получить срок до 10 лет, но не было, что важно, нижнего предела санкции. Суд был волен назначить и один год. Сейчас минимальный срок – 5 лет. То есть наказание стало жестче. Судебное усмотрение, весьма важное в такого рода делах, ограничено нормой закона.

Полагаю, при расследовании таких преступлений следует учитывать всю ситуацию в целом, смотреть, что вынудило человека на такой шаг. Я имею в виду случаи, когда отдельный человек (не группа лиц) в стрессовой ситуации, доведенный чиновничьим произволом или какими-то другими серьезными обстоятельствами до отчаяния, захватывал, например, судей или других официальных лиц или даже простых граждан. Лет пять назад рассматривалось дело гражданина Стецика из Свердловской области, который считал, что его неправомерно продолжительное время преследуют, он подавал какие-то иски, жалобы, которые длительное время не рассматривались. Стецик приехал в Москву, зашел в одну из комнат Хамовнического районного суда, где находились судья с секретарем, показал канистру с бензином и сказал, что подожжет, если не будет рассмотрено его дело. Его признали невменяемым и направили в спецбольницу, где он провел года три, а иначе ему бы грозило не менее пяти лет.

В подобных случаях не выдвигается никаких политических требований. Человек может быть признан вменяемым, но в тот момент он мог находиться в состоянии аффекта. Должны быть возможности в таких делах не применять суровое наказание. Но они сейчас ограничены. Такому человеку, признанному вменяемым, судья должен был дать как минимум пять лет.

С другой стороны, есть в УК статья 61, где перечислены общие смягчающие обстоятельства на все случаи. Противоправное или аморальное поведение потерпевшего, послужившее поводом для совершения преступления, – это смягчающее обстоятельство.

Есть много примеров в Чечне, когда действия людей, которые действительно брали заложников и за это должны идти под суд, были спровоцированы продолжительной цепью предшествующих событий. (Я исключаю здесь из рассмотрения случаи с коммерческим захватом заложников.) В принципе надо смотреть, и это должно быть железным правилом, что заставило человека совершить этот поступок. Так, если человек потерял семью, то его поступок – это уже ответные действия на ту агрессию, жертвой которой он явился. С точки зрения классической защиты это так. И должна применяться статья 61. Но в настоящее время все дела против чеченских боевиков принципиально не рассматриваются с точки зрения мотивации их действий. Я читал много приговоров по чеченцам, и никогда не учитывалась личная мотивация, хотя она имеет решающее значение. Их всегда называют террористами. Но вспомним, как судили террористов лет 120–130 назад в России и как их зачастую оправдывали.

Нужно всегда идти не от формальной, а от сущностной, жизненной стороны каждого конкретного случая, от фабулы, от привходящих обстоятельств. Приведу пример из практики последовательного проводника этих принципов Сергея Пашина. В бытность его судьей он дал за убийство 9 лет условно (и такое право у судьи было), исходя из данных о личности и обстоятельств дела. Суд посчитал, что убийство было спровоцировано потерпевшей стороной. Кстати, этот случай можно рассматривать как пример заложничества, и таких случаев много. Молодая девушка из провинции попала в Москве в лапы к сутенеру, который на протяжении года заставлял ее заниматься проституцией, жестоко обращался с ней, бил, отнял паспорт, забирал деньги. Она его убила жесточайшим образом, нанесла около 40 ножевых ранений, была вменяемой, действовала совершенно осознанно. И ее освободили в зале суда. Судья в данном деле исходил от самой истории, от данных о личностях потерпевшего и жертвы.

В данном случае субъект преступления – тоже жертва.

Можно ли применить статью о заложничестве к тем владельцам торговых точек на рынках, которые берут людей на работу и не только не платят зарплату, а еще и начисляют какие-то штрафы, отбирают паспорта и человек не может уйти?

Тут надо разобраться, а заложничество ли это?

У сутенера была заложница. А здесь?

Во время суда никто не интерпретировал это как заложничество. Если бы не девушку судили, которая его убила, а самого сутенера поймали и привлекли к ответственности, его бы не за заложничество судили, этой статьи бы не было. Его бы судили за истязание и пр. По большому счету здесь ситуация, смежная с рабством. Человек на рынке – это раб, ему не выставляют никаких условий. Это чисто коммерческое предприятие, хозяин извлекает прибыль. Я бы не смешивал это с заложничеством.

Сейчас обсуждается введение в УК статьи, предусматривающей ответственность за содержание в рабстве. Почти все европейские страны такую норму в УК имеют, у нас ее нет. Было много случаев на Кавказе, когда человека никто не похищал, он добровольно согласился на работу, но оказался в положении раба, уйти не мог, потому что "сбежишь – убьем, как собаку, работай". Еще и заставляли их писать письма домой, что все хорошо. Формально похищения нет, заложничества нет. И оправдание: да, он у нас жил, работал, но мы его кормили, он мог уйти...

А как вы прокомментируете примечание к статье 206?

Эта норма очень неправильно сформулирована, она плохо работает.

Сейчас президент внес новую редакцию УК (осенью состоится второе чтение), где это примечание и ему подобные предлагается исправить. Нынешняя редакция позволяет тем, у кого желание привлечь к ответственности всегда преобладает, вынести обвинительный приговор. Что значит "освобождается от ответственности, если в действиях нет иного состава преступления"? Как правило, в 99 процентах случаев можно найти другой состав преступления – хранение или ношение оружия (почти все чеченские дела таковы) или участие в незаконных вооруженных формированиях. А в случаях, подобных делу Стецика, может вменяться статья об угрозе убийства и т.п., ведь вряд ли бывает стерильный захват, всегда есть какие-то побочные действия, которые тоже можно поставить в вину.

С другой стороны, насильственное удержание – это же преступление против личности. Значит, захвативший заложника все равно каким-то образом должен нести наказание, если он совершил преступление против личности другого человека?

В принципе такого рода примечания должны быть. Они очень полезны. И всегда надо рассматривать ситуацию в целом. В новой редакции УК будет другая формулировка: в любом случае, если человек освободил заложника добровольно, он освобождается от ответственности за данное преступление. Что касается других преступлений (ношение оружия и др.) – пусть его судят, но по другой статье. Он не будет отвечать по статье за захват заложников в случае их освобождения (добровольного или по требованию властей) независимо от обвинения его в совершении других преступлений.

Допустим, на Дубровке через трое суток, в течение которых никто из заложников не погиб, все они были отпущены. На поверку оказалось, что были не пояса шахидов а муляжи, и оружие было ненастоящее. Так что, выходит, надо освободить от ответственности тех, кто захватил и удерживал людей?

А трое суток унижений с оркестровой ямой вместо туалета, я уже не говорю о прочем, не в счет?

Получается, так. Безусловно, люди пережили серьезный стресс. Но, если ничего другого не произошло бы (хотя трудно представить, повторяю, стерильную ситуацию), если террористы всех освободили и сдались властям, то, мне кажется, что ничего страшного не было бы, если бы их освободили от уголовной ответственности по этой статье. Когда примечание писалось, все-таки именно это имелось в виду: никакого уголовно наказуемого вреда не причинено, ни имущественного, ни личности, а только был захват заложников, которые были затем добровольно освобождены... Да, люди пострадали. Но в принципе здесь вполне достаточно гражданско-правового разбирательства.

Я почему задаю этот вопрос. Договорились об интервью с одним человеком из труппы "Норд-Оста", который был в заложниках. Но на следующий день он позвонил: "Извините, не могу. После нашего разговора (который длился не более полутора минут) я не спал ночь, я ничего забыть не могу, я не хочу встречаться и еще раз все это вспоминать, переживать". Разве не должен человек отвечать за то, что он сделал с другим человеком?

Должен. Вопрос: как отвечать? Здесь достаточно жесткий, по большому счету репрессивный, наш закон вдруг неожиданно дает возможность освобождения от ответственности. Плохо это или хорошо?

Думаю, что это правильно. Участник незаконного вооруженного формирования, если он никого не убивал, освобождается от ответственности, если он активно содействует следствию. И даже наркоторговец со стажем, если он способствует раскрытию сети наркодилеров, освобождается от ответственности по статье 228.

И в статье 205 про терроризм такое же примечание.

Лицо, участвовавшее в подготовке акта терроризма, освобождается от ответственности, как и лицо, добровольно прекратившее участие в вооруженном формировании, сдавшее оружие и активно способствовавшее работе следствия. Все это связывается с необходимостью содействия раскрытию преступления. Есть целый ряд подобных примечаний: по государственной измене, экстремистскому сообществу. Все эти примечания касаются тех составов, где речь идет об организованной преступности. Это понятно: нужно вытянуть всю цепочку, раскрыть сеть, высветить все. На этом строится оперативно-розыскная работа. Но справедливо ли это? Уголовная ответственность – это некоторая традиционная форма судопроизводства. А вот какова ее эффективность? Какое влияние мера наказания оказывает на поведение преступника, на рост преступности?

Есть, повторяю, гражданско-правовая ответственность. Я не утверждаю, что надо вообще исключить уголовный закон.

Но следует намного шире раздвинуть рамки примирения, соглашения и материальной компенсации ущерба по таким делам.

В СССР были УК РСФСР и УК союзных республик, которые отличались. Может, нужен отдельный УК для Чечни?

Если рассуждать теоретически, то нужно, разумеется, учитывать менталитет народа, специфику его культуры. Но практически это невозможно, наша Конституция этого не позволяет. По Конституции, у нас УК строго федеральный.

Правда, наше государство, хотя и называется федеральным, по многим характеристикам является унитарным. УК союзных республик в СССР были тесно связаны с местными обычаями. Но даже в УК РСФСР (а в РСФСР входили разные народы), была целая глава по преступлениям, составляющим пережитки местных обычаев. Сейчас такой главы нет. Например, была ответственность за отказ от примирения. Сейчас сочли, что все это лишнее, и выкинули.

По-моему, напрасно. Можно было бы спорить по содержанию конкретных статей, но по идее это было совершенно правильно.

Несколько слов о Федеральном законе "О борьбе с терроризмом". Он не устанавливает ответственности, он просто характеризует захват как преступление террористического характера. Противодействие же террористической акции порождает некоторые важные правовые последствия, в частности введение особого режима при проведении контртеррористической операции, связанные с этим определенные ограничения прав граждан, свободы информации и т.д.

В Законе "О борьбе с терроризмом" есть статья 14 "Ведение переговоров с террористами". Осенью будет обсуждаться одна поправка к этой статье, внесенная депутатами Геннадием Гладковым и Александром Куликовым из Комитета Госдумы по безопасности. В их законопроекте предлагается указать, что освобождение заложников и добровольная сдача террористов властям хотя и не могут служить основанием освобождения их от ответственности, но должны рассматриваться как обстоятельства, смягчающие наказание за содеянное.

Это правильно. Но, кроме того, они предлагают запретить передавать террористам при проведении с ними переговоров средства или другие ценности, используемые в качестве выкупа. А это совершенно недопустимо. Если запретить передачу денег, тогда вообще отпадает возможность переговоров насчет заложников. Депутаты обосновывают запрет тем, что эти деньги пойдут на ту же террористическую деятельность. Но эта дилемма существовала испокон веков.

Что касается захватов заложников, наверно, надо говорить в первую очередь о неких превентивных мерах, контроле. Отсутствие контроля – серьезный риск жизням людей. Но здесь нужен баланс, на чем всегда настаивает во всех своих решениях Европейский суд.

Металлоискатель при входе в самолет – это разумно. Но, когда ограничения уничтожают сами свободы как таковые, – это уже перекос, совершенно недопустимая ситуация. Конечно, чем жестче контроль, тем меньше вероятность совершения каких-либо противоправных действий.

За свободу чем-то приходится платить. То, что происходит в США в последнее время, а в Израиле уже давно,– это скатывание к тоталитаризму, потому что свободное общество некие риски должно принимать. Конечно, пропаганда может настроить общество позитивно по отношению к действиям правительства по ограничению свобод из соображений безопасности, но это не выбор общества, это запугивание.

У нас любят говорить, что Израиль – это оплот демократии на Востоке. Но ведь преобладание насильственных действий со стороны палестинцев во многом следствие того, что действия израильской власти были направлены против ненасильственного сопротивления, когда расстреливали или разгоняли дубинками мирные демонстрации, митинги палестинцев. Потому-то Израиль и поддерживает нашу политику в Чечне.

Известны случаи незаконного задержания людей сотрудниками милиции. Любое непроцессуальное задержание – это, по сути дела, захват заложников, то, что в УК называется незаконным лишением свободы. В отделениях милиции есть комнаты, в которых могут незаконно держать людей.

Человека задерживают, как ему говорят, по подозрению в совершении преступления, требуют признаться. Сам момент задержания не оформляется, начинают обрабатывать, бьют, привязывают к батарее, мешки на голову надевают, душат или психологически воздействуют. Человек не выдерживает, сознается. Тогда уже начинается процессуальное оформление задержания. Пишут, что его задержали не 5-го числа, как было на самом деле, а 7-го, или не в 2 часа, а в 5 часов. А время, пока его обрабатывали, как бы выпадает. Или человека даже выпускают, если договорились, что он, например, машину отдаст. Или того, или другого, но от него добиваются. Огромное количество людей, которые потом идут уже по линии уголовного судопроизводства, можно смело говорить, какое-то время были заложниками. Всплывают такие случаи редко, когда перестараются или убьют. Проблема в том, что это трудно доказать. И прокуратура должна надзирать, и суды, но они склонны игнорировать эту статью закона. Один свидетель покажет, что он человека там видел. Три сотрудника милиции будут доказывать другое. Суд решает, что свидетель в данном случае – заинтересованное лицо, потому что он друг. Такого рода поведение милиции противозаконно, преступно. Но оно распространено, и противодействия серьезного этому нет.

В законе сейчас есть отдельные нормы, которые позволяют в определенных ситуациях на законных основаниях держать людей в заложниках. Например, особые нормы, касающиеся режима чрезвычайного положения.

Закон о чрезвычайном положении хороший, правовой по своей природе, он не так давно был принят. Но в нем есть положения, позволяющие любого нарушителя режима чрезвычайного положения (появление без паспорта, нарушение комендантского часа, прохода, проезда и т.п.) задержать на весь период чрезвычайного положения. Была попытка приравнять режим контртеррористической операции к чрезвычайному положению. Такие проекты усиленно продавливались Кремлем этой весной. Вполне возможно, Дума к ним еще вернется. А что касается возможности контроля по поводу массового заложничества тех, кто попадает в орбиту преследования со стороны милиции, то здесь помимо политической воли очень важен был бы и общественный контроль за обеспечением прав человека в местах предварительного содержания. Это то, чего мы долгое время добиваемся.

Посвященный общественному контролю законопроект, давно находящийся на рассмотрении в Государственной Думе, определяет, что субъектами контроля являются общественные объединения, в уставах которых одной из основных целей является защита прав человека. Они выдвигают своих кандидатов в общественные наблюдательные комиссии, которые создаются в каждом субъекте Федерации.

Каждая кандидатура утверждается Уполномоченным по правам человека в РФ. Члены этих комиссий обладают достаточно широкими полномочиями. Они вправе беспрепятственно посещать все места принудительного содержания, в том числе отделения милиции, где творится сегодня тот произвол, который в тысячах случаев имеет все признаки заложничества – насильственое незаконное удержание людей в неволе с предъявлением определенных требований.

Данный материал (информация) произведен, распространен и (или) направлен некоммерческой организацией, выполняющей функции иностранного агента, либо касается деятельности такой организации (по смыслу п. 6 ст. 2 и п. 1 ст. 24 Федерального закона от 12.01.1996 № 7-ФЗ).

Государство обязывает нас называться иностранными агентами, при этом мы уверены, что наша работа по сохранению памяти о жертвах советского террора и защите прав и свобод человека выполняется в интересах России и ее народов.

Поддержать работу «Мемориала» вы можете через donate.memo.ru.