История Павлика Морозова стала одним из самых известных мифов страны, " где так вольно дышал человек ". Не было газеты, которая бы не писала о нем. Его имя стояло первым в Книге почета Всесоюзной пионерской организации. Как герой, Павлик вырос вровень с Чапаевым и Павкой Корчагиным. Ему даже хотели поставить памятник на Красной площади, о чем очень просил отец социалистического реализма Максим Горький. Великий Сергей Эйзенштейн снимал о нем фильм. Памятник ему был позже сооружен, но на Красной Пресне. Как и Чапаев, он стал персонажем народного фольклора. Чего стоит хотя бы:

 

На полу отец лежал,

весь от крови розовый.

Это с ним сынок сыграл

в Павлика Морозова.

 

Все эти годы к Павлику относились по-разному. Одни его хвалили за преданность партии и народу, другие ругали за предательство отца, забвение основных человеческих ценностей.

Великий кормчий в годы "великого перелома" не только опять превратил крестьян в крепостных государства, но и покусился на семью, как последний оплот человека. История семьи Морозовых затрагивала вековой жизненный уклад. А это уже не Чапаев и Космодемьянская. Это - Эдип, Сатурн и Медея. "Если бы Павлика Морозова не было, его нужно было бы выдумать". И он возник. Недаром Сергей Эйзенштейн, снимая фильм о пионере-герое, пользовался далеким от реальных событий, но близким к великим мировым мифам сценарием Александра Ржешевского, где отец сначала до смерти бьет мать, которую Павлик отвозит на кладбище, а потом, сбежав из-под ареста, находит и смертельно ранит самого Павлика, мстя за донос. Под звуки реквиема Моцарта мальчик долго умирает.

 

Возможна ли победа муравья в борьбе с готическим стилем?

 

Но в конце восьмидесятых миф был неожиданно атакован писателем Юрием Дружниковым. В Лондоне вышла книга "Вознесение Павлика Морозова", основанная на интервью с многими участниками событий, включая мать, учительницу, первого следователя, жителей Герасимовки (переиздана в Москве: Дружников Ю.И. Доносчик 001, или Вознесение Павлика Морозова. "Моск. рабочий", 1995.) Дружникову стали доступны и подготовленные ОГПУ для широкого распространения выдержки из дела об убийстве братьев Морозовых.

На основании полученных сведений Юрий Дружников выдвинул свою версию событий.

Во-первых, Павлик Морозов, житель глухой деревни, затерянной среди болот (весной и осенью дорога к ней уходила в топь) пионером не был. Да и кто бы его принимал в пионеры, если до райцентра Тавды нужно было добираться 40 км.

Во-вторых, доносчиком на отца он был не по убеждению, а по несчастью, помогая неграмотной матери писать доносы. Мать пыталась вначале вернуть ушедшего из семьи мужа, а потом уже просто навредить ему.

В-третьих, самое главное, он поставил под сомнение, что мальчиков убили осужденные Морозовы и Кулуканов. В деле, неаккуратно причесанном "не шибко грамотными" следователями ОГПУ, существуют не только большие несуразности и свидетельства побоев, давления на подозреваемых, но и поразительный документ. Документ этот - протокол допроса Ивана Потупчика следователем ОГПУ Спиридоном Карташевым. В нем Иван рассказывает следователю историю убийства Морозовыми Павлика. "Но, - как пишет Дружников, - самое странное - дата на секретном документе: 4 сентября 1932 года. Ведь жители деревни и милиция узнали об убийстве только 6-го! Выходит, два человека - помощник уполномоченного особого отдела ОГПУ Карташов и его осведомитель, двадцатилетний деревенский парень, только что вступивший в кандидаты партии, Иван Погупчик - уже 4 сентября знают все подробности дела?!" Более того, трупы убитых детей найдет 6 сентября в лесу именно Иван Потупчик, о чем он будет хвастаться Дружникову через много лет, не подозревая, что свидетельствует против себя.

Версия Юрия Дружникова страшна. Дети стали не жертвой мести родственников, а были убиты Карташевым и Потупчиком, чтобы ужасом этого убийства сломить сопротивление деревни Герасимовки коллективизации. До этого много раз собрания крестьян оканчивались ничем, а после убийства сразу несколько человек вступили в колхоз. Вот что говорил Карташов Дружникову: "Вечером 11 сентября я приехал в Герасимовку и остановился на квартире у Потупчика. Детей уже похоронили, и осталось привлечь убийц. Никого Потупчик сам не арестовывал. Он был у меня осведомителем. Он только нашел трупы. Лица, настроенные антисоветски, уже были в списках с буквой "Т", они и убили детей. Я их сразу арестовал. На место убийства я не ходил, так как все было ясно. Никаких экспертиз не было. Преступники сознались - зачем же проверять?"

Карташов вызвал конвой из Тавды. Пришли пять солдат, и арестованных этапировали. "Конвоирование врагов советской власти на деревню подействовало хорошо, - сказал Карташов. - Тут же было организовано собрание, чтобы зачислить крестьян в колхоз". Далее происходило вот что: "В деревне началась паника, всеобщий плач, вопли женщин, испугавшихся за собственных детей и готовых отдать хлеб и все что угодно, лишь бы их сохранить. Страх сковал округу. Распространили слух, что будут судить всю деревню целиком за то, что не вступают в колхоз".

Страшна версия Дружникова еще и тем, что наводит на мысль, а не были ли также убиты многие из известных детей-доносчиков, которых считают жертвами классовой борьбы? В 1935 году в речи на совещании писателей, композиторов и кинорежиссеров Максим Горький сообщил: "Пионеров перебито уже много". Не были ли безвинно осуждены и расстреляны, обвиненные в этих убийствах люди?

И эта мысль неожиданно нашла подтверждение в последнее время.

 

 

Коля Мяготин

и Павлик Морозов. Кто больше матери -мифологии ценен?

 

В городе Кургане на улице Коли Мяготина, пионера №2 в Книге пионерской славы, двойника и последователя Павлика Морозова живет сопредседатель курганского общества "Мемориал" Иннокентий Хлебников. Восстановление исторической правды и реабилитация незаслуженно репрессированных - одно из главных дел для любого отделения "Мемориала". И Хлебников занялся делом Коли Мяготина. В результате, 7 марта 1996 года Президиум Верховного Суда России пересмотрел дело о гибели мальчика, и почему-то только через два года после этого Курганская областная прокуратура сообщила Иннокентию Хлебникову, что:

1)никакой политической преступной группы, якобы осуществившей спланированный террор в отношении Коли Мяготина, не было, была обычная бытовая драма, в которой он безвинно погиб;

2) не был Коля пионером, ни в каких списках пионерских организаций того времени его фамилии нет.

3) не совершал мальчик никакого подвига. Нет такого факта в уго-ловном деле. Хищение хлеба с то-ка и порыв ремня на молотьбе произошли через неделю после смерти Коли, так что покойный даже теоретически не мог написать донос. Причем сам акт хищения хлеба не доказан, при сплошном обыске всей деревни не было найдено и килограмма зерна, не добыто никаких вещественных доказательств. Без вины были "пристегнуты" к делу десять колхозников и осуждены к лишению свободы.

Всего за Колю Мяготина осудили 12 человек, хотя фактически убил его деревенский бедняк Вахрушев. Братья Вахрушевы, деревенская голь-беднота, названы кулаками.

Следователи ОГПУ, получив задание райкома партии раскрутить политическое дело, прошли даже мимо реального преступления, страшного по тем временам. Голодные Петя Вахрушев и Коля Мяготин несли с колхозного поля в мешках краденые подсолнухи (это отмечено в деле). Происходило это 25 октября 32-го года, то есть по-сле выхода Постановления ВЦИК и СНК СССР от 7 августа 1932 года "Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной социалистической собственности". За горсть колосков колхозников лишали воли на десять лет, за более крупные хищения - расстреливали. Колю Мяготина не назвали вором в соответствии с представлениями того времени. Он стал пионером- героем.

В результате двухлетних усилий курганского "Мемориала" 9 человек были реабилитированы. А двоим, признанным виновными в убийстве, статья 58-8 (терроризм)

переквалифицирована на статью 136, пункты "г" и "в" (умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах).

То есть, преступление признали бытовым убийством.

Курган находится недалеко от Герасимовки. Судил обвиняемых по делу Коли Мяготина и Павлика Морозова тот же Уральский областной суд всего на месяц позже. И, видя поразительное сходство дел, Иннокентий Хлебников подал в заявление о реабилитации Морозовых и Кулуканова. Он не знал книги Юрия Дружникова, не знал, что в суде по делу Коли Мяготина участвует тот же общественный обвинитель от ЦК комсомола, что и на процессе Павлика Морозова. Это были: корреспондент "Пионерской правды" Елизар Смирнов и Павел Соломеин, корреспондент свердловской газеты "Всходы коммуны", автор первой книги о Павлике "В кулацком гнезде".

Не догадывался, что эти процессы могли быть поставлены на поток. "Только мне привелось участвовать в расследовании примерно десяти убийств пионеров кулачьем. Только мне. А всего по Уралу, по стране, сколько их было, подобных жертв не счесть, " - невольно свидетельствует Соломеин.

Но, главное, Хлебников не догадывался, что при всем сходстве жизненных историй и методов фабрикации дела расстояние между Мяготиным и Морозовым непреодолимое. В один великий миф об отцах и детях. Это подтверждается и тем, что в ряду героев-доносчиков Морозов вовсе не был даже первым по времени. Юрием Дружниковым собраны сведения о восьми случаях убийства детей за доносы еще до Павлика Морозова. Семь доносов связаны с коллективизацией в деревне. Значит, и не в колхозной тематике дело. Первым был Павел Тесля, украинец из села Сорочинцы, донесший на собственного отца пятью годами раньше Морозова. И если бы Главный режиссер тогдашней советской жизни понял насколько это сильно влияет на людей, то номером первым в пионерии стал бы Павлик Тесля.

Иннокентий Хлебников против Генерального прокурора Скуратова.

 

Итак, 14 февраля 1997 года Иннокентий Хлебников подал заявление в свердловскую областную прокуратуру о реабилитации осужденных по делу об убийстве братьев Морозовых, включив в заявление и отца Павлика - Трофима Морозова.

Свердловская прокуратура долго рассматривала материалы и отослала их в Генеральную прокуратуру РФ. Генеральная прокуратура тоже долго рассматривала это дело и вернула его снова в свердловскую прокуратуру. Через несколько месяцев и дополнительных запросов Хлебникова Свердловская прокуратура снова отослала дело №374 в Генеральную прокуратуру. Так продолжалось два года. Такое впечатление, что никто не решался взять ответственность на себя.

Весной этого года Генеральная прокуратура внесла определение по делу №374 в Верховный Суд, как раз в разгар "Дела Скуратова".

И тут, как по команде, в нескольких периодических изданиях появились статьи о Павлике Морозове и удивительно мудром и современном решении Генеральной прокуратуры, которое утвердил Верховный суд.

Читая одновременно стати 1999 и 1932 годов, обнаруживаешь до странности большое сходство. Видишь, что Павлик Морозов - наш современник.

Перед началом суда в самой Тавде и "от Москвы до самых до окраин" проходили митинги трудящихся с требованием "высшей меры социальной защиты для подсудимых". И сейчас "Односельчане пионера надеются, что спустя десятилетия имя Павлика Морозова перестанут связывать с политикой, а Верховный суд утвердит решение Генпрокуратуры", как уполномочен заявить ТАСС (27 апреля 1999 г.).

В момент начала суда "на сцене медленно пополз черный занавес, открывая красные лозунги. На заднике висел портрет Павлика, нарисованный местным художником-любителем. Слева от портрета призыв: "Требуем приговорить убийц к расстрелу". А вот "Труд" за 15 апреля 1999 года. Прямо в заголовке, чтобы не было сомнений: ПАВЛИКА МОРОЗОВА УБИЛ РОДНОЙ ДЕДУШКА. Заканчивается статья так: "Материалы дела переданы в Верховный суд Российской Федерации, которому предстоит или утвердить заключение Генпрокуратуры, или... Впрочем, альтернативу трудно даже предположить". Какие могут быть альтернативы, товарищи? И также как 67 лет назад следует благодарность родным органам за заботу: "Заслуга прокуроров отдела по ре-абилитации жертв политических репрессий, которые занимались пересмотром дела, состоит в том, что они очистили старые судебные материалы от идеологических на-носов и квалифицировали зверское убийство мальчиков как уголовное преступление. В реабилитации убийцам отказано". Этот мотив звучит во всех статьях независимых журналистов. "Изучив детали дела, Генпрокуратура пришла к выводу, что "подвиг" Павлика Морозова "имеет искусственную идеологическую основу", и квалифицировала убийство Павлика как уголовное преступление" ("Коммерсантъ" 29 апреля 1999), "Генпрокуратура, рассмотрев весной этого года дело, отказала в реабилитации, квалифицировав убийство Павлика и его брата, как уголовное преступление" (Единая лента ТАСС, 27 апреля 1999 года).

Заметка в ”Московском Комсомольце” вышла просто под названием "УБИЙСТВО ПАВЛИКА МОРОЗОВА ТАК И НЕ ПРИЗНАЛИ ПОЛИТИЧЕСКИМ". "Мир новостей" за 1 мая утверждает то же самое: "Внимательно изучив все детали преступления, Генпрокуратура пришла к выводу, что "подвиг" юного пионера "имеет искусственную идеологическую основу". Верховный суд РФ, состояв-шийся 28 апреля 1999 г., согласился с определением работников прокуратуры и признал, что 67 лет назад убийцы совершили уголовное, а не политическое преступление".

Примеры можно множить.

Вообще, честно говоря, не перестаешь удивляться не только полной независимости журналистов, но и их профессиональным качествам. Ведь они просто не понимают смысла слов, которые пишут. А профессионал в любом случае должен не опускаться ниже определенного уровня. Тщательнее нужно, ребята! По вашим словам прокуратура и суд выдают желаемое (видимо из соображений профессионализма) для нее решение за решение, которое они реально вынесли. Ведь в отличие от журналистов для прокурора и судьи признание дела уголовным, даже при решении, что Морозовы виноваты, означает только одно - переквалифицировать политическую статью 58-8 о терроризме в уголовную 136, что и было проделано уже один раз в решении по делу Коли Мяготина. А в определении Генпрокуратуры и решении Верховного суда оставлена 58-8. Только подчищено, решение Уральского суда добавлением статьи 17 Морозовой и Кулуканову, распространяющей на соучастников действие статьи 58-8, ведь они не были прямыми убийцами.

Даже по газетным публикациям понятно, что оставлять 58-8 было нельзя, если уж не идти в этом деле на реабилитацию. Почему же сотрудники правоохранительных органов рискуют своей профессиональной репутацией? А вынеся такое решение, они ею действительно рискуют. Подтверждение этому мы найдем ниже.

И ответ здесь тоже найдем в далеком, но таком, как оказалось, близком 32 году, дело в политической целесообразности.

Здесь мы, конечно, можем только предполагать, но поразмышлять стоит.

Вспомним подвешенного в неизвестности Президентом Генерального прокурора. Причем ножницы в руках у коммунистического думского большинства. Именно они не давали в обиду Юрия Скуратова. А тут приближается Первое мая. Опытные пропагандисты - агитаторы знают, что павликами морозовыми разбрасываться нельзя. Да и вопрос не так прост. Ведь сейчас жители села - опора коммунистов. Ну, как вспомнят люди, как их отцов и дедов перемалывали в 29-32 в порошок, в лагерную пыль. Какая-то часть может и на выборы не пойти. Не вспомнят, конечно, но предосторожность не помешает.

И решил тогда "человек, похожий на прокурора" сделать подарок товарищам к празднику. И вот, до заседания Верховного суда, совершенно случайно, с делом, которое лежало 67 лет под грифом "совершенно секретно" знакомятся сразу, по крайней мере, два корреспондента: "Труда" и "Мира новостей". Чего тут удивляться? Не Хлебникову же его давать! Кстати, самая большая статья и вышла в "Мире новостей" как раз Первого мая. Кроме того, удачный случай, лягнуть надоевший "Мемориал", мол, идиоты, дошли в своем зоологическом антикоммунизме до реабилитации убийц детей. И чем занимаются, до чего скатились. Пионерская тема. Смешно. Анекдот.

Нехитрый прием. Но миф потому и великий, что действует не только в V веке до нашей эры, не только 1932, но и в 1999. Даже такие известные либералы, как Виктор Шендерович и Игорь Иртеньев прошлись в "Итого" по дремучим правозащитникам, защищающим убийц. А аналитическое "Новое время", с Валерией Новодворской в редколлегии, подыграло статьей "Убийство как средство воспитания". Действительно, миф о Павлике живет в нашем коллективном бессознательном так плотно, что не дает даже зародиться мысли, а может, не убивали? А, если он был таким, стукачем, как пишут о нем в книжках, то может его убили не Морозовы, а другие? В деревне - 100 дворов. У них вроде бы оснований не меньше?

Так что "отныне - и во веки веков" вам Морозовы - убийцы детей - призумция виновности от всего советского народа и их правопреемников - всех россиян.

И совсем уж, товарищи кукловоды, из заграничной жизни такая фраза: "А была ли доказана их вина в результате судебной процедуры?" Когда за окнами маршируют колонны с требованиями самой жестокой кары. Когда адвокат Морозовых сразу после начала заседания объявляет, что защищать таких заведомых мерзавцев он не будет. Когда во вчерашней газете "Пионерская правда" написано то, что говорится на суде сегодня…

Да что я разошелся. Не про нас это, ребята, когда подозреваемого в убийстве жены и ее любовника известного бейсболиста признали невиновным. А там и перчатки, и отпечатки, и свидетели…

 

Но был один, который не стрелял…

 

Не один Юрий Дружников знакомился с материалами дела.

Во втором выпуске журнала "Урал" за 1988 год опубликована статья Льва Сонина "Трагедия в уральской деревне". В статье хорошо восстанавливается обстановка истерии коллективизации на Урале. И вновь ставится вопрос "Кто убил братьев Морозовых?". Но гораздо интересней, по нашему мнению, комментарий юриста к этой статье.

 

Следствие закончено - забудьте

 

Перед заседанием Верховного суда корреспондент "Труда" с надеждой пишет: "В ближайшее время, похоже, будет поставлена последняя точка в так называемом "деле об убийстве Павлика Морозова” Надежды оправдались. Дело статьи 58-8 живет и побеждает. И Сопельняк из "Мира новостей" торопливо забивает гвозди в крышку гроба: "Поставлена точка в деле реабилитации убийц Павлика Морозова как "жертв коммунистических репрессий"".

А в это время. Иннокентий Хлебников, Анна Пастухова из международного "Мемориала" и Мора Рейнолдс из "Лос-Анжелес Таймс" едут в село Герасимовку, чтобы посмотреть на место, где разыгралась эта трагедия. Они хотели бы, конечно, поговорить с очевидцами, но надежды на то, что остался кто-то из непосредственных свидетелей событий были ничтожны. Хотя одна из сотрудниц местного архива и сказала, что приехала недавно какая-то женщина, имеющая отношение к Морозовым. Зовут ее Матрена Арсентьевна Шартакова (Шатракова?).

Женщину разыскали. Иннокентий Хлебников объяснил причину приезда группы. Первое, что она сказала: "Мой отец никого не убивал". Оказывается до сих пор жива дочь Арсения Кулуканова и двоюродная сестра Павлика и Феди. Ей 86 лет. После ареста отца мать тоже арестовали. Их с братом выгнали на улицу. Они пешком ушли в Тавду, где их приютили добрые люди. Год назад она вернулась, чтобы попытаться добиться справедливости для давно погибших родственников. Успеет ли?

Так что продолжение следует.

У этой истории будет продолжение потому, что надо решить, что делать с музеем Павлика Морозова. То ли герой он, то ли нет уже?

По нашему мнению, такой музей обязательно нужен. Он нужен не селу Герасимовка, а всей стране. До сих пор нет музея коллективизации. Именно в 29-32 годах был сломан хребет самому многочисленному классу. Классу, который ради земли и совершил революцию. Классу, который был расколот раздроблен и превращен в крепостных без прав, без денег, без паспортов. Его можно назвать и музеем "Великого перелома" Это как раз тот случай, когда нельзя забыть не только жертвы репрессий, но и то, как стали возможны такие репрессии. Как власти удалось совершить великую манипуляцию общественным сознанием, создав несколько мифов и образов врага, что большинство населения стало на сторону "добра".

А.Костинский