Доводы протеста о незаконности решения Тушинского межмуниципального (районного) суда г. Москвы от 16.10.98 г. и постановления Президиума Московского городского суда от 04.03.99г. несостоятельны.

1.

Неосновательная претензия, что "суд произвольно расширил круг лиц, подпадающих под действие Закона РФ "О реабилитации жертв политических репрессий" (далее Закон), опровергается в самом протесте. Признается, что "ограничения прав и свобод вводились в отношении осужденных социально опасных детей (п. 18, п. "б" п.24, п.п. "в" п. 29, ч. 2 п.32 оперативного приказа НКВД № 00486)". Однако эта категория детей явно не охватывается перечнем, содержащимся в ст. 1.1. Закона, не говоря уже о том, что ограничения прав и свобод, перечисленные в пунктах приказа НКВД, на которые делается ссылка в протесте, распространялись не только на осужденных, но и на неосужденных социально опасных детей и просто на детей репрессированных старше 15-летнего возраста. Тем самым Прокурор, сам того, очевидно, не желая, перечеркивает изначально заявленную в протесте позицию.

2.

Суд обоснованно применил
ст. 7 Закона, сделав вывод о том, что к Бернакевичу И.А. были применены иные ограничения прав и свобод, установленные в административном порядке. Содержащаяся в протесте оценка примененных к заявителю мер как "несколько иной порядок регистрации и размещения в детских домах, что ни в коей мере не могло повлиять на их права и свободы" неправомерна.

При определении фактов ограничения прав и свобод необходимо руководствоваться общепризнанными принципами и нормами международного права, являющимися согласно ч. 4 ст. 15 Конституции РФ составной частью ее правовой системы. Статья 26 Международного пакта о гражданских и политических правах устанавливает: "Все люди равны перед законом и имеют право без всякой дискриминации на равную защиту закона." В соответствии с Декларацией основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотреблений властью (ст. 18), принятой Генеральной Ассамблеей ООН 29 ноября 1985 года, "под термином "жертвы" понимаются лица, которым индивидуально или коллективно был причинен вред, включая телесные повреждения или моральный ущерб, эмоциональные страдания, материальный ущерб или существенное ущемление их основных прав в результате действия или бездействия, еще не представляющего собой нарушения национальных уголовных законов, но являющегося нарушением международно признанных норм, касающихся прав человека" (цит. по кн.: Л.Б. Алексеева, В.М. Жуйков, И.И. Лукашук."Международные нормы о правах человека и применение их судами Российской Федерации" /(Под ред. заместителя Председателя Верховного Суда РФ Жуйкова В.М.) М., 1996 с. 423). На необходимость руководствоваться при признании фактов ограничения прав и свобод в отношении детей общепризнанными принципами и нормами международного права, в частности ст. 26 Международного пакта о гражданских и политических правах и Декларацией основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотребления властью, указал Конституционный Суд РФ в постановлении от 23.05.95г. № 6-П по делу в связи с жалобой гражданки З.В. Алешниковой.

В этом же постановлении Конституционного Суда РФ прямо говорится о том, что признание необоснованно репрессированными производится в порядке и по основаниям, предусмотренным не только 1-й, но и 7-й статьей Закона.

Применение к малолетнему Бернакевичу И.А. мер, установленных оперативным приказом НКВД СССР №00486: размещение в детском доме вне Москвы, Ленинграда, Киева, Тбилиси, Минска, приморских и пограничных городов; постановка на учет в АХУ НКВД СССР; наблюдение за его политическими настроениями, учебой и воспитательной жизнью со стороны руководства Наркомата внутренних дел, областных и краевых управлений НКВД, а также предварительное помещение в детский приемник-распределитель, находившийся в ведении НКВД, как минимум, нарушили права и свободы человека и гражданина, предусмотренные Конституцией РФ и закрепленные в международно-правовых актах, в том числе Конвенцией о правах ребенка ООН от 20 ноября 1989 года, ратифицированной Верховным Советом СССР 13 июня 1990 года и вступившей в силу для СССР 15 сентября 1990 года. Помещение в приемник-распределитель есть нарушение права на свободу и личную неприкосновенность (ст. 22 Конституции РФ). Запрет проживания в определенных местностях по сути означает высылку, т.е. ограничение свободы передвижения. "Учет" и "наблюдение" по оперативному приказу НКВД - этот по сути контроль за мыслями - нарушают закрепленные Конвенцией права ребенка на свободу мысли, совести и религии, на свободное выражение собственных взглядов и мнений, на то, чтобы не быть объектом произвольного или незаконного вмешательства в осуществление его права на личную жизнь (ст.ст. 2, 12, 13, 14, 16). В свете этих международных норм о правах ребенка - маленького человека - содержащееся в протесте утверждение, что применявшиеся к детям осужденных по оперативному приказу НКВД меры "ни в коей мере не могли повлиять на их права и свободы", в комментариях не нуждается.

Неуместной представляется и ссылка на постановление СНК СССР от 23.01.42 17 "Об устройстве детей, оставшихся без родителей". Оно было вызвано особыми условиями военного времени, породившими колоссальные масштабы детской беспризорности, и не в состоянии изменить правовую природу детских приемников-распределителей как места принудительного содержания несовершеннолетних правонарушителей.

3.

Суд первой инстанции не нарушил при рассмотрении дела процессуального законодательства, что правильно отмечено в постановлении Президиума Московского городского суда. В ст. 7 Закона предусмотрено право заявителя на обращение за защитой своих интересов в судебном порядке. Иное означало бы лишение конституционного права на судебную защиту прав и свобод.

4.

Выдача справок о реабилитации не делает ГУВД г. Москвы заинтересованным лицом в рассмотрении данного дела. Реализация льгот, установленных для реабилитированных, возложена не на органы внутренних дел, а на органы социальной защиты населения. Московское Управление СЗН к участию в деле было привлечено.

Состоявшиеся по делу судебные постановления следует оставить без изменения, а протест заместителя Генерального прокурора РФ без удовлетворения.

08.07.99 г.