* * *

С одной стороны, в России катастрофически не хватает ОБЪЕКТИВНОЙ информации о происходящем в Чечне. Информационная блокада поддерживает существование виртуальной реальности, в которой обитают официозные фантомы – такие, как «точечные удары», гуманитарные коридоры», «зона безопасности» или «иллюзия гуманитарной катастрофы», а в конечном счете и «контртеррористическая операция».

С другой стороны, немногие крупицы сведений о боевых действиях на Северном Кавказе и о фактах нарушения норм гуманитарного права за те несколько месяцев, что длятся боевые действия, уже сложились в сплошную и целостную картину (кроме, может быть, некоторых аспектов). И говорить следует даже не о нарушении норм и законов, а о систематическом выведении ситуации в регионе за рамки права.

Мы кратко рассмотрим несколько тем, лежащих на пересечении нашего мира и «виртуальной реальности» официоза.

Часть 1. НАРУШЕНИЕ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА
И НОРМ ГУМАНИТАРНОГО ПРАВА В ЗОНЕ ВООРУЖЕННОГО КОНФЛИКТА

Вопреки распространенному в России заблуждению, на войне не все позволено – Женевские конвенции и Дополнительные протоколы к ним категорически запрещают, в частности, неизбирательное применение силы. Также необходимо обеспечить возможность выхода гражданского населения из зоны боев в безопасные районы. Категорически запрещены произвольные задержания, пытки и жестокое обращение, бессудные казни.

Руководство Российской Федерации продолжает называть внутренний вооруженный конфликт на Северном Кавказе «контртеррористической операцией». Насколько справедлива эта характеристика? Ведь такое название подразумевает еще большую избирательность действий. Федеральное командование утверждает, что по «террористам» наносятся «точечные удары», а мирное население по «гуманитарным коридорам» выходит в «зоны безопасности». Насколько справедливы эти утверждения? Все эти определения подразумевают систему действий и ограничений, направленных на защиту невоюющего населения. «Точечные удары» предполагают избирательное применение высокоточного оружия по военным целям (возможно, предварительно объявленным, как делали силы НАТО на Балканах). «Гуманитарные коридоры» представляют собой систему безопасных маршрутов выхода из зоны боев. Эти коридоры не обстреливаются, о них должно быть оповещено население, которому по возможности предоставляется транспорт. В «зонах безопасности» мирному населению безопасность гарантируется: либо они находятся под полным и действенным контролем одной из сторон, либо, при необходимости, безопасность обеспечивается соответствующими договоренностями обеих сторон конфликта. Наконец, если в ходе вооруженного конфликта жертвы среди мирного населения не должны быть «несоразмерными» , то для «контртеррористической операции» условия более жесткие: она предполагает в первую очередь спасение людей, оказавшихся заложниками террористов, а затем – строго избирательное уничтожение или задержание последних.

* * *

Мы располагаем многочисленными свидетельствами о совершенных в 1999 г. неизбирательных ракетных, бомбовых и артиллерийских ударах по населенным пунктам и дорогам Чечни, в ходе которых гибли мирные жители и беженцы. Широко известны «точечные удары» по Грозному ракетами «земля-земля» 21 октября (погибли около полутораста человек, в подавляющем большинстве мирные жители) и по дому Шамиля Басаева 27 октября (дом разрушен, разрушены и прилегающие кварталы – не менее пяти двухэтажных 12-квартирных домов, одна пятиэтажка, множество одноэтажных частных домов, из жителей многие убиты и ранены, Басаев не пострадал). В новом году подобные удары продолжались.

1.1. «Зоны безопасности»

В селе Шали, отнесенном федеральным командованием к «зоне безопасности», с 8 января начали выдавать пенсии, и 9 января с утра на центральной площади толпился народ, преимущественно старики. Они не знали, что только что в центр города вошел отряд боевиков и предъявил ультиматум занявшему оборону в комендатуре отряду сил МВД РФ – покинуть село в течение часа. И тут над площадью разорвалась боеголовка тактической ракеты, вызванной блокированными в комендатуре. Погибли, по сообщениям многих опрошенных, более 150 мирных жителей. Только на одном из кладбищ Шали прибавилось более 60 могил. Бомбардировки и обстрелы продолжались до 12 января.

В настоящее время большая часть территории Чечни считается «освобожденной» федеральными силами и включена в состав «зоны безопасности». Однако и там подчас возобновляются боевые действия: чеченские отряды свободно перемещаются и входят в населенные пункты, федеральные силы наносят артиллерийские и ракетно-бомбовые удары. Военнослужащие и сотрудники МВД участвуют в грабежах. Операции по проверке паспортного режима в селах – «зачистки», проводимые частями МВД, также сопровождаются грабежами, убийствами и издевательствами над жителями. Зафиксированы случаи изнасилования женщин военнослужащими.

Вот чего стоят слова о «зоне безопасности»; что же говорить о действиях федеральных сил по отношению к населению районов, не контролируемых федеральными войсками, – в Грозном и в горах?

1.2. Грозный

О положении мирных жителей в Грозном известно как со слов выходящих оттуда жителей, так и из сообщений работающих там журналистов.

Чеченские отряды оказывают упорное сопротивление федеральным войскам и, судя по всему, не собираются оставлять город в ближайшее время. Федеральные войска с декабря предпринимают попытки овладеть городом, применяя практически все огневые средства (кроме ковровых бомбардировок объемно-детонирующими – «вакуумными» – боеприпасами. Последнее, по-видимому, планировалось при предъявлении ультиматума 6 декабря, но не было осуществлено из-за давлениея мирового сообщества). Тем не менее с декабря применяются аналогичные средства, находящиеся на вооружении сухопутных войск (тридцатиствольная тяжелая огнеметная система ТОС–1 «Буратино», стреляющая термобарическими боеприпасами на дальность до 3-х км). Они, как и системы залпового огня («Град», «Ураган» и т.п.), являются системами принципиально неизбирательного действия, следовательно – категорически запрещенными для использования в пределах населенных пунктов. Прочие средства ведут огонь весьма высокой плотности. В целом огневое воздействие, как правило, является неизбирательным, число жертв среди гражданского населения оценить в настоящее время невозможно. Жители Грозного страдают от холода, голода и отсутствия питьевой воды.

«Гуманитарные коридоры» для гражданского населения фактически отсутствуют, так как они также подвергаются ударам. Со дня открытия «коридоров» из города вышли около 8 тысяч человек. Впрочем, многие из опрошенных беженцев выходили из Грозного не по объявленным коридорам, утверждая, что по ним идти более опасно.

1.3. Горные районы

Федеральные войска вошли в горные районы Чечни с запада, из Ингушетии (вдоль границы с Грузией), и с востока, из Дагестана (в Шаройский, Веденский и Ножай-Юртовский районы). С севера они только подошли к горам и в настоящее время ведут бои вдоль их кромки, пытаясь пройти на юг по Веденскому и Аргунскому ущельям. Независимые источники информации о боях в горных районах отсутствуют, с уверенностью можно лишь говорить о широкомасштабном применении федеральной стороной авиации. Еще в декабре в зону конфликта были переброшены бомбардировщики Ту–22, каждый из которых способен уничтожить одной загрузкой объемно-детонирующих бомб все живое на площади 2,5 квадратных километра; командование военно-воздушных сил не опровергало сообщения о применении таких бомб.

По словам беженцев, боевики-«ваххабисты» неоднократно открывали из сел огонь по самолетам федеральной авиации, после чего следовали ракетно-бомбовые удары по населенным пунктам – правда, обычными боеприпасами.

Осенью, когда жители уходили из населенных пунктов плоскостной Чечни в горы, в Шатойском и Итум-Калинском районах количество беженцев существенно превысило число местных жителей, составив по крайней мере многие десятки тысяч. Теперь люди возвращаются из горных районов, в основном по ущелью реки Аргун. По их рассказам, переполненные беженцами горные села подвергаются бомбардировкам, в некоторых из них разрушения значительны, имеются жертвы. Мы располагаем свидетельствами жителей сел Дай, Нохчи-Килой, Шаро-Аргун, Вашиндарой, Варанды, Дачу-Борзой и других. Через блок-пост у въезда в ущелье не пропускают автомобили с продовольствием, в селах ощущается его нехватка. Оба эти обстоятельства вынуждают людей выезжать на равнину, но дорога и движущиеся по ней автомобили подвергаются ракетно-бомбовым ударам с воздуха (как ранее подвергалась ударам перекрытая в настоящее время дорога на юг, в Грузию).

Беженцы из некоторых сел Аргунского ущелья, где в середине января развернулись ожесточенные столкновения между федеральными силами и чеченскими отрядами, сообщали, что федеральные силы предъявляли им ультиматум, давая 24 часа на выход жителей из населенного пункта. Таким образом, в ближайшее время «гуманитарный коридор» – путь выхода гражданских лиц, бегущих от голода и бомбежек, будет проходить через зону боев.

* * *

В целом действия федеральных сил в Чечне не направлены на защиту мирного населения – о его существовании будто бы забыли. Тем более не могут они называться «контртеррористической операцией». А «точечные удары», «гуманитарные коридоры» и «зона безопасности» существуют лишь в официальных пропагандистских текстах.

1.4. Задержания и «фильтрация»

Выше говорилось о вещах, достоверно известных хотя бы со слов очевидцев и пострадавших. О задержаниях людей и об условиях их содержания мы практически ничего не знаем. Кого могут задерживать на блок-постах или при «зачистках», когда идет проверка паспортов?

Откуда взялся людоедский приказ не пропускать через блок-посты мужчин от 10 до 60 лет? Дело в том, что используемая «база данных на бандитов» явно недостаточна. Настоящий массив фильтрационных дел (наподобие того, каким располагал СМЕРШ под конец второй мировой войны) к началу боевых действий в Чечне создан не был, а так называемые «оперативные» сведения неполны и отрывочны. Известно, что как «криминал» задержанным иногда предъявляют участие в боевых действиях в 1994–1996 гг. Между тем все эти люди подпадают под амнистию 1997 г. Иногда задерживают подозрительных, например свежепобрившихся мужчин без трусов под брюками – это признаки ваххаббизма. Но таких следует освобождать через трое суток, для большего нет правовых оснований, так как в зоне конфликта не введено чрезвычайное положение.

Таким образом, никакая база для избирательного задержания «бандитов и террористов» не была предварительно создана, и теперь нет никаких гарантий от незаконного лишения свободы невиновных. Операция в Чечне не может быть названа «контртеррористической» и с этой стороны.

Пять лет назад, в начале той войны, мы хотя бы знали, где содержат задержанных – сегодня мы и этого не знаем. Есть отрывочные сведения о ямах – «полевых камерах предварительного заключения», о бывших изоляторах временного содержания на территории Чечни, о «столыпинских» вагонах в Моздоке.

Задержанных на блок-посту «Кавказ-1», по некоторым сведениям, сначала отправляют в ФСБ Ингушетии, затем – в один из сопредельных регионов, возможно, в следственный изолятор в Пятигорске.

Места содержания задержанных остаются абсолютно закрытыми, и это внушает серьезные опасения. Основным методом «следственной работы» в фильтрационных пунктах прошлой войны были «допросы с пристрастием», пытки и избиения.

Мировое сообщество должно решительно потребовать от России «прозрачности» мест содержания задержанных для инспекций как международными, так и российскими наблюдателями. В России такое право посещения мест заключения имеют, в частности, депутаты Государственной Думы.

Не менее опасно и отсутствие информации о задержанных. Не будучи зарегистрированы, занесены в некий единый реестр, эти люди запросто могут «пропасть без вести» сразу, в ближайшей воинской части, после «форсированного допроса», как это случалось в прошлую войну.

Часть 2. ПОЛОЖЕНИЕ ВЫНУЖДЕННЫХ ПЕРЕСЕЛЕНЦЕВ

Людям, вынужденным в результате боевых действий в 1999–2000 гг. бежать из Чеченской Республики, в нарушение российского закона «О вынужденных переселенцах» миграционная служба не предоставляет статуса вынужденного переселенца. Это связано с тем, что предоставление такого статуса накладывает на государство определенные обязанности по отношению к вынужденным переселенцам. Чиновники ссылаются на то, что нет специального постановления Правительства РФ по этой категории граждан России.

Людей, вынужденно покинувших свое место постоянного проживания в Чечне, лишь регистрируют по форме № 7. Такой регистрационный документ не предоставляет его обладателю какого-либо статуса, но лишь при его наличии человек может просить о размещении его в одном из лагерей (городков) вынужденных переселенцев, регулярно бесплатно получать некоторые продукты питания, хотя ни то, ни другое не гарантировано. Обладатели справки по форме № 7 имеют право на бесплатный проезд в любой регион России и обратно, они могут просить также направить их в какой-нибудь из центров временного размещения беженцев и вынужденных переселенцев, расположенных в других районах России (однако свободных мест там катастрофически мало). Лишь при наличии формы № 7 в дальнейшем человек может надеяться на получение когда-нибудь в будущем статуса вынужденного переселенца и, может быть, даже на компенсацию за уничтоженное имущество.

Мы будем далее называть людей, вынужденно покинувших место своего проживания в Чечне, вынужденными переселенцами, несмотря на отсутствие у них официального статуса.

* * *

По данным миграционной службы Ингушетии (с которыми согласна и Федеральная миграционная служба) на 14 января 1999 г. на территории республики были зарегистрированы 261 741 человек, вынужденно покинувших с 29 августа 1999 г. Чеченскую Республику.

Из них:

- 613 переехали в центры временного размещения на территорию других субъектов федерации, кроме Ингушетии и Чечни;

- 43118 возвратились в Чеченскую Республику;

- 41231 уехали в различные регионы России, Казахстана и др. к родственникам, знакомым и т.п.;

- 3953 уехали в Грузию.

Таким образом, на территории Ингушетии на январь находятся 172826 вынужденных переселенцев из Чеченской Республики. В середине декабря там было 207914 вынужденных переселенцев.

Снижение общего количества находящихся в Ингушетии вынужденных переселенцев из Чечни обусловлено рядом причин:

- выездом людей к местам своего проживания в Чечню или в другие места;

- перемещением в Чечню против их воли части обитателей лагерей (городков) вынужденных переселенцев;

- отказом в регистрации по форме № 7 людям, бегущим из так называемых «зон безопасности» (см. ниже);

- размещением новых вынужденных переселенцев преимущественно в лагерях (городках) и центрах временного размещения на территории Чечни.Большинство вынужденных переселенцев из Чечни в Ингушетии разместились в домах местных жителей; часть из них оплачивает свое проживание, но большая часть живет бесплатно.

Около десяти тысяч человек живет в различных общественных и производственных зданиях (мечетях, цехах, на фермах и т.п.).

Около двадцати тысяч человек размещены в пяти лагерях (городках). Два таких городка, где люди живут в палатках или железнодорожных вагонах, расположены в поселке Карабулак, еще два – рядом со станицей Орджоникидзевская (Слепцовская). 76 вагонов находятся в Карабулаке, 82 вагона – рядом с Орджоникидзевской. Один палаточный лагерь находится в селе Аки-Юрт Малгобекского района.

Железнодорожные вагоны для вынужденных переселенцев были доставлены в Ингушетию из различных регионов России. Большинство из них крайне изношены, зачастую уже списаны. Министерству по чрезвычайным ситуациям Ингушетии пришлось ремонтировать многие из этих вагонов, чтобы они стали более или менее пригодными для жилья.

В палатках есть настил из досок в один слой, положенных прямо на землю, поэтому там достаточно сыро. Поставлены металлические переносные печи. Часто число людей, проживающих в палатках, значительно превышает количество мест: в палатке, рассчитанной на 20 мест, подчас живут 30–35 человек, в 10-местных – по 15–25 человек.

В начале ноября одной из основных проблем было отопление вагонов и палаток, ощущалась острая нехватка угля и дров. К началу декабря этот вопрос был почти решен, в большинстве вагонов было достаточно тепло. В лагерях в Карабулаке и Орджоникидзевской ситуация с обеспечением вынужденных переселенцев самым необходимым более или менее стабилизировалась. Было организовано одноразовое горячее питание. Начала налаживаться работа бань. В медпункты были завезены медикаменты (до начала декабря их там практически не было).

Для детей вынужденных переселенцев было открыто несколько школ. Все необходимое для их работы предоставило Министерство образования Ингушетии.

Совершенно иная ситуация была в палаточном лагере в селе Аки-Юрт, расположенном более чем в 30 км от города Малгобек. Его практически не посещают приезжающие в Республику Ингушетия делегации, миссии и журналисты. В палатках не хватает кроватей и матрасов. За все время существования городка – с октября 1999 г. – там ни разу не работала баня. В городке отсутствует горячее питание. Не хватает хлеба, не хватает питьевой воды, часто для приготовления пищи используется техническая вода. На весь лагерь – около 1000 человек – для приготовления пищи есть только 4 газовых конфорки.

Раздача хлеба в в палаточном лагере для беженцев в с. Аки-Юрт. 13.12.1999
Однако в январе положение во всех лагерях на территории Ингушетии снова ухудшилось. Главное, топливо – уголь и дрова – вновь стали завозить с большими перебоями, большинство обитателей городков жалуется на холод. При этом десятая часть вагонов вообще не отапливается: вышла из строя система отопления. Едва открывшиеся бани опять перестали работать. За все время существования городков мыло выдали лишь один раз – по куску на человека. В результате у очень многих людей появились вши.

Питание достаточно для того, чтобы не голодать, но недостаточно, чтобы чувствовать себя сытым. Там, где налажено централизованное питание, дают один раз в день два хороших половника сытного супа с мясом в нем, полбуханки хлеба, чашку чая.

В городках масса людей страдает различными желудочными болезнями.

Остро стоит вопрос с детским питанием: оно вообще отсутствует. Это оборачивается катастрофой, так как у многих кормящих матерей пропало молоко. Еще в середине декабря глава ФМС В.А.Каламанов заявлял, что средства на детское питание выделены. Но и к середине января это питание не поступило в лагеря.

В медпунктах ощущается нехватка даже самых простых лекарств. В крупнейшем лагере «Северный» медпункт вообще закрылся.

Тому, что «гуманитарная катастрофа» в строгом смысле не наступила – простому выживанию людей, способствовала державшаяся на Северном Кавказе до середины января 2000 г. чрезвычайно теплая зима. Но как только на несколько дней устанавливалась морозная погода, так снова люди оказывались на грани гибели. Именно это сейчас и происходит. На грани замерзания находится лагерь «Северный» : там особенно остро ощущается нехватка угля. С началом заморозков увеличилось число больных простудными заболеваниями. Больше всего страдают дети и старики. Из неотапливаемых вагонов люди на ночь расходятся в другие, где отопительная система более или менее работает.

Ухудшение положения в городках люди воспринимают как составную часть общей политики выдавливания вынужденных переселенцев назад – в Чечню.

И действительно, налицо желание властей Российской Федерации (прежде всего МЧС РФ и Представительства Правительства РФ в Чеченской Республике) любыми средствами в короткие сроки вернуть большинство людей, вынужденных бежать из Чечни, назад в эту Республику. Это желание явно продиктовано не заботой о людях, а чисто политическими целями.

Еще 12 ноября 1999 г. вице-премьер Правительства России, представитель Правительства России в Чеченской Республике Николай Кошман, на пресс-конференции заявил, что до 25 декабря все чеченские вынужденные переселенцы будут перемещены из Ингушетии на территорию Чечни. По его словам, такую задачу перед ним поставил председатель правительства Владимир Путин.

Беженцам предлагают возвращаться в Чечню.

Во-первых, предлагают возвращаться в занятые федеральными силами населенные пункты. Однако некоторые из них, например Самашки, Алхан-Юрт, очень сильно разрушены.

Во-вторых, на территории Чечни оборудуются места для компактного размещения там вынужденных переселенцев. Такие лагеря сейчас расположены в Знаменской (Надтеречный район), Серноводске и Ассиновской (Ачхой-Мартановский район). Сюда прибывают люди, бегущие из Грозного и горных районов, подвергающихся ударам.

При посещении этих лагерей представителями «Мемориала» выяснилось следующее.

Два палаточных лагеря в Знаменском не имеют достаточно мест для размещения даже тех вынужденных переселенцев, что уже находятся в Надтеречном районе.

В Серноводске уже находятся 10 436 вынужденных переселенцев. В здании бывшего сельскохозяйственного техникума, где расположен центр временного размещения (ЦВР), размещено 1662 человека (максимальное количество мест – 2000). Размещение новых людей лимитирует отсутствие кроватей. Несмотря на значительную скученность в комнатах, условия жизни там приемлемые: подведены газ и вода, в январе были поставлены железные газовые печки, доставлены кровати, матрасы. Однако все обитатели ЦВР жалуются на скудную и некачественную пищу, почти все они страдают желудочными заболеваниями. Баня не работает.

В Ассиновской несколько сотен человек расположены в центре временного размещения (детский сад, два корпуса общежития). Там еще не везде поставлены печки, не хватает кроватей, матрасов, одеял, часть людей спит на полу. Абсолютное же большинство вынужденных переселенцев – несколько тысяч человек – проживает в домах у жителей, в сараях, пристройках. Вынужденные переселенцы, проживающие и в ЦВР, и в частном секторе, страдают от острейшей нехватки продуктов питания. Хлеба завозят мало – люди часто не могут получить даже причитающиеся им 350 грамм хлеба в день. Кроме хлеба, за два месяца им выдали – и то далеко не всем – лишь по нескольку банок консервов и
2–3 кг крупы.

В такой ситуации вполне естественно, что обитатели палаток и вагончиков лагерей для беженцев пока не хотят перебираться из Ингушетии в Чечню даже в тех случаях, когда предлагаемые им места расселения расположены совсем недалеко от границы с Ингушетией.

Однако прежде всего людей волнует вопрос их личной безопасности. В той части Чечни, которая уже находится под контролем российских властей, люди пока не могут чувствовать себя в безопасности: тут уже началась партизанская война, но, кроме того, люди опасаются насилия со стороны военных: грабежей и даже убийств (сообщения о подобных инцидентах поступают все чаще). Доступ в Чечню независимых наблюдателей (журналистов, членов правозащитных организаций, представителей различных международных организаций) крайне затруднен военными властями. В результате многие люди боятся оказаться в изоляции от наблюдателей, журналистов, попасть в полную зависимость от любого одетого в форму человека, от генерала до солдата.

Представители власти, по-видимому, не удовлетворенные медленным, с их точки зрения, темпом возвращения вынужденных переселенцев назад в Чечню, перешли к силовым методам.

17 декабря 1999 г. в лагере «Северный», расположенном рядом со станицей Слепцовская, было объявлено, что часть железнодорожных вагонов, в которых живут беженцы, будет перемещена в Чечню в район Серноводска. Объявление вызвало резкий протест обитателей лагеря. Несмотря на это, на следующий день 36 вагонов были перевезены в Серноводск. Значительная часть их обитателей отказалась переезжать в Чечню. Но этим людям оказалось негде жить, и многие были вынуждены потом пешком добираться до Серноводска.

5 и 6 января 2000 г. еще 11 вагонов были также насильственно отправлены туда же. Готовятся дальнейшие меры по вытеснению обитателей лагерей в Чечню. Из достоверных источников нам известно, что в ближайшее время планируется еще одна отправка вагонов из Ингушетии в Чечню. Администрация лагеря в с.Аки-Юрт сообщила вынужденным переселенцам из Надтеречного, Шелковского, Наурского, Ачхой-Мартановского районов, что они должны возвращаться в эти районы, что гуманитарная помощь для них будет теперь выдаваться только там.

МЧС, очевидно с одобрения Правительства, продолжает оказывать давление на вынужденных переселенцев в Ингушетии с целью в сжатые сроки вернуть их на территорию Чечни.

Руководство Федеральной миграционной службы России неоднократно заверяло представителей ПЦ «Мемориал» в том, что никакого принудительного переселения беженцев не будет, власти намерены действовать убеждением и обеспечением там лучших условий жизни. Глава этой службы В.А.Каламанов сообщил на заседании Постоянной палаты по правам человека Политического консультативного совета при Президенте РФ 23 декабря, что он решительно против любых попыток выдавливать вынужденных переселенцев назад в Чечню. Более того, по его словам, не предполагается уменьшения финансирования лагерей вынужденных переселенцев в Ингушетии.

Однако Федеральная миграционная служба препятствует выезду новых вынужденных переселенцев из Чечни.

17 декабря 1999 г. глава ФМС издал приказ №110, на основании которого миграционной службой Ингушетии была прекращена регистрация по форме № 7 людей, выехавших из населенных пунктов Чеченской Республики, которые были объявлены «зонами безопасности». Это

1. Шелковской район (все населенные пункты);

2. Наурский район (все населенные пункты);

3. Надтеречный район (все населенные пункты);

4. Грозненский район (Толстой-Юрт, Виноградное, Кень-Юрт, Горячий источник);

5. Гудермесский район (Гудермес, Энгель-Юрт, Суворов-Юрт);

6. Шалинский район (Аргун, Шали);

7. Ачхой-Мартанский район (Ачхой-Мартан, Серноводск, Ассиновская, Самашки, Катыр-Юрт, Чемульга).

Таким образом, российские власти в одностороннем порядке объявляют какие-то районы Чечни «зонами безопасности», не имея ни полного и действенного контроля над ними, ни гарантий безопасности от противостоящей стороны (боевиков). Потом, исходя из этой абсолютно «виртуальной» реальности, ФМС издает фактически преступный приказ.

Вскоре после этого в «зонах безопасности» – в Аргуне и Шали – развертываются серьезные бои, гибнут многие сотни мирных жителей. В Гудермесе происходят перестрелки. Однако, несмотря на это, миграционная служба Ингушетии, ссылаясь на приказ ФМС, по-прежнему отказывает людям, бегущим из зон боевых действий, объявленных «зонами безопасности» (в частности – Шали, Аргун и др.), в оформлении формы № 7. А без такой формы эти люди не могут бесплатно выехать в другие регионы России, получать бесплатно питание, устроиться в лагеря.