Приблизительная тематическая
раскладка 710 работ,
прошедших во второй тур

Тематич. группа    Кол-во    (%)

История семьи      179   25

Краеведение      143    20

История репрессий      120    17

Война   109  16

История жизни  70  10

ЖЗЛ  56  8

Религия  33  4

ИТОГО  710  100

Одной из самых важных (судя по количеству присланных работ) оказалась тема, так или иначе связанная с историей своей семьи, своего рода. Понятно, что о том, откуда «пошел твой род», задумывались все, так что эта тема как бы лежит на поверхности. Однако дело в том, что в нашей стране в течение длительного периода была прервана традиция генеалогии как науки. Только в последнее десятилетие стали появляться теоретические и практические руководства по изучению истории семьи, рода, в том числе замечательные труды дореволюционных историков-генеалогов. Судя по присланным работам, многие школьники знакомы с этой литературой. При знакомстве с семейными документами, в разговорах с бабушками и дедушками, прабабушками и прадедушками, даже при знакомстве с архивными документами велик риск подпасть под влияние источника. Тогда источник, а не исследователь, начинает диктовать выводы и концепции. Отрадно, что большинство успешно справилось с этой проблемой. Сравнение открывающихся фактов между собой, сопоставление их с исторической литературой, кропотливая собирательская деятельность позволяют молодым исследователям делать неординарные, порой парадоксальные выводы.

Начав с изучения судьбы своего предка, некоторые ребята проводили самостоятельные исследования. Ученик 10 класса Денис Колчин (Екатеринбург), занимаясь воссозданием жизненного пути своего прадеда, председателя сельсовета в годы гражданской войны, обнаружил факты массового «кулацкого бандитизма», с которым боролся его прадед. Это натолкнуло Дениса на целое исследование о том, что стоит за этими штампами и каким в действительности было отношение крестьянства к большевистским методам управления деревней. Многие шли по иному пути: увидев трудовые книжки своих предков, разбирая ворох старых справок, сохранившихся в семейном архиве, сопоставляя их, они выясняли историю учреждений, их роль в истории страны, а через них – роль своих предков в исторических событиях.

Следующими по количеству являются работы, связанные с историей родного края, города, села, улицы, дома. Интерес школьников (да и не только школьников) к этой теме вполне естествен. Вслед за вопросом «Откуда я? Кто мои родители?» у детей возникает вопрос «Где я живу?» Краеведение в нашей стране имеет давнюю традицию. В годы советской власти оно стало нишей, куда уходили многие ученые, не желавшие работать в идеологизированной «большой науке». Именно эта кажущаяся аполитичность краеведения навлекала на них гонения: достаточно вспомнить разгром краеведения на рубеже 20–30-х и прокатившийся по стране шквал репрессий против краеведов, даже не связанных между собой. Сейчас краеведение переживает «второе дыхание»: оно преподается в школах, во многих вузах открываются соответствующие кафедры, возникли целые научные школы вокруг известных ученых. Лично меня порадовало то, что школьники не только изучают и буквально по крупицам восстанавливают прошлое, но и не забывают тех, кто делал это до них – многие работы посвящены судьбам краеведов, провинциальных журналистов, подвижников, в тяжелых условиях создававших и сохранявших музеи. Или, например, рассказывая об истории создания местной церкви, ее существования и разрушения после революции, авторы прослеживают и судьбы служивших в этой церкви священников, ищут (и находят) их потомков.

Среди работ по краеведению как черту времени можно выделить экологическую линию: работы, посвященные экологическим катастрофам (Чернобыль, другие аварии на атомных объектах) и вредным последствиям урбанизации (затопление сел, обстановка в городах-заводах). Работа Михаила Хрущева (Москва) «Постылая местность» пронизана идеей взаимосвязи экологии природы и «экологии души». Разрушение памятников истории и архитектуры, возведение на месте парков заводов, загрязняющих район и обрастающих свалками, примитивных жилых строений воспринимается автором не только как действие, вредное для физического здоровья людей, но и как целенаправленное уничтожение исторической памяти.

Каждой советской семьи коснулась Великая Отечественная война, поэтому количество школьных работ о ней огромно. Казалось бы, мы вправе ожидать высокого уровня этих работ: за десятилетия собрано большое количество материалов, написаны тысячи книг. Однако именно это обстоятельство, по моему мнению, зачастую подводило молодых исследователей. Изучение Отечественной войны в советское время обросло собственными штампами; ими проникнуты и материалы школьных музеев, и советские книги. Коммунистическая идеология научилась использовать эту нелегкую тему для пропаганды самой себя, своих достижений. В результате многие работы «клишированы», особенно когда заходит речь о подвигах. На их фоне выигрывают те работы, которые основаны на воспоминаниях «непрофессиональных рассказчиков» (людей, не избалованных вниманием прессы), а также «рассказчиков, ранее не ангажированных» – остарбайтеров, людей, переживших оккупацию, репрессированных, фронтовиков и т.д. Мне кажется, иногда играло роль и то, что фронтовик не делился перед праздником воспоминаниями с журналистом из газеты, а беседовал не спеша со своим внуком. Тогда у него всплывали в памяти детали военного быта, те мелкие черточки, из которых соткана жизнь человека и без которых трудно понять психологию людей, переживавших кризисные моменты истории Родины. Может быть, именно поэтому одни из лучших страниц о войне содержатся не в работах, специально посвященных ей, а являются, к примеру, эпизодами в рассказе об истории семьи. Отдельно следует сказать о работах, посвященных последним «неизвестным» войнам – в Афганистане и Чечне. Авторы проводили опросы участников этих событий. Любопытно, что работы о войне в Чечне (1994–1996) писались до начала следующей войны, и многим авторам она казалась последней. Обе войны (Афганистан и Чечня) воспринимались некоторыми авторами работ (и участниками самих войн) как бессмысленные.

Из многих последствий любых войн одной из главных является проблема беженцев. Среди присланных на конкурс есть и исповеди самих беженцев, и «взгляд со стороны» – попытка разобраться в положении этих людей, их проблемах. Некоторые семьи насчитывают уже не одно поколение беженцев. Так, семья бабушки Магомета Султыгова (Назрань) была депортирована в 1944 году из Ингушетии в Казахстан, а потом, в 1992 году, во время осетино-ингушского конфликта, была вынуждена уехать из Владикавказа.

Много работ (из прошедших на второй тур) посвящено истории жизни отдельных людей. Часто в них рассказывается о судьбе родственника, предка, рядового человека (как подчеркивают сами авторы), меньшая часть – о судьбе известных людей: полководцев, ученых, государственных деятелей. Работы о простом человеке мне показались в целом сильнее работ о знаменитостях: в последнем случае школьники следовали за установившимися традициями оценки. Выделяется целая группа работ, посвященная учителям. Вполне понятно стремление школьников рассказать о любимом учителе.

Признаться, я ожидал появления множества работ, так или иначе посвященных политическим репрессиям, в том числе коллективизации (эта тема коснулась многих семей в нашей стране). Однако для меня явилось полной неожиданностью, что значительную часть этих работ составляют вполне зрелые исследования, обобщающие различные аспекты темы. Это и особенности раскулачивания в отдельных регионах, и репрессии по национальному признаку (немцев, поляков, калмыков, чеченцев). Мне показалось, что по качеству некоторые из этих работ не уступают опубликованным. Не могу не порадоваться тому обстоятельству, что многие работы по этой тематике используют литературу, изданную «Мемориалом», – значит, наша просветительская деятельность не напрасна. Работа Марии Тарасовой из Сосногорска «По следам «литовского этапа» выстроена на соотнесении воспоминаний ссыльной и статистических отчетов НКВД, опубликованных в сборнике «В недрах Ухтпечлага».

Работы по истории религии в основном посвящены судьбам храмов, священнослужителей, общин, религиозному мировоззрению.

Мне кажется, что в дальнейшем можно подумать о том, чтобы выделить в особую тематическую группу работы по идеологическим проблемам. Замечу, что, хотя таких исследований было не очень много, они привлекли внимание экспертов. К примеру, работа Юлии Титовой из города Собинки «Общественный выбор поколения: убеждение или расчет».

Хочется поделиться еще и некоторыми субъективными наблюдениями. Работы различаются и по объему (от нескольких тетрадных листов до стостраничного фолианта, распечатанного на принтере), и по масштабу описываемых событий (от рассказа о конкретной ситуации до истории города на протяжении нескольких столетий). Разнообразны работы и по жанрам: сочинение «на тему», комментированные интервью и воспоминания, реферат по опубликованной литературе, источниковедческие исследования; встречаются даже комплексные исторические исследования, не уступающие работам студентов-старшекурсников.

Многое, конечно, зависело от руководителя. Чрезмерно «академические» работы (действительно добротные) мне показались во многом лишенными индивидуальности автора, который поневоле подпадал под влияние учителя. Но отсутствие научного руководителя или консультанта зачастую приводило к «изобретению велосипеда».

При оценке работ эксперты пользовались разными критериями, одним из важнейших была самостоятельность исследования. Попадались работы (к счастью, их было мало), представляющие собой воспоминания бабушки или прабабушки, написанные в 70-е годы, да еще и без всякого комментария школьника.

Иногда это была запись интервью, также без собственного комментария. На конкурс присылали альбомы школьных музеев, которые являлись, по сути, коллективным трудом нескольких поколений учащихся. Некоторые работы носят чисто компилятивный характер – пересказ публикаций по данной теме. Мне кажется, все это говорит о том, что не все поняли смысл нашего конкурса – конкурса исследовательских работ. Этому есть и объективные причины, и субъективные. Многие школьники узнавали о конкурсе из разговоров, не видели разработанной организаторами конкурса методички («Материалы в помощь участнику конкурса»). Многие узнали о конкурсе незадолго до его окончания, поэтому собрать материал успели, а обработать его – нет.

При работе с любым документом необходимо понимать, как и для чего этот документ составлялся, в каких исторических условиях, какие цели преследовал его составитель. Я думаю, что большинство успешно справилось с задачей критического восприятия источников. Часть работ включает в себя не только пересказ предшествующей литературы по данному вопросу, но и содержит характеристику этой литературы – то, что в науке называется историографией.

Еще одно наблюдение. Некоторые работы содержат внутренние противоречия. Причем, как я понимаю, это не всегда вина авторов – в своих работах они пользовались многочисленными учебниками и специальной литературой, в которых могли быть предложены совершенно различные концепции, различные трактовки событий. Раньше учителям было в чем-то проще – существовала одна точка зрения, один «ключ» к пониманию истории – «теория классовой борьбы». Сейчас нет единой идеологии, много разных теорий. Появляются все новые и новые исследования не только «белых пятен» истории, но и всей истории страны. Нет нужды говорить, что качество этих исследований разное, разобраться в море существующей литературы может только специалист. Именно для этого в методичке конкурса участникам рекомендовалось находить научного руководителя или консультанта. Руководитель необходим и для того, чтобы просто помочь школьнику попасть в вузовскую библиотеку или местный архив (во многих присланных работах юноши и девушки писали о том, что школьников не пускают в архивы). Кстати, эту же помощь может оказывать и региональный координатор конкурса.

Признаюсь, меня удивил набор выявившихся городов-«лидеров» как по количеству присланных работ (Тобольск и Санкт-Петербург), так и по количеству работ, прошедших в верхние туры (г.Гремячинск и г.Мончегорск).

Если ситуация с Петербургом понятна – это крупный научный и культурный центр, имеющий давно сложившуюся мемориальскую структуру, регионального координатора конкурса, то остальные три города – даже не областные центры. Во всяком случае тут несомненна заслуга учителей.