Уже больше года длится «вторая чеченская» война, и все это время бюллетень «Мемориала» практически в каждом выпуске (№№13–16, 18–19) публиковал материалы Правозащитного центра о положении в зоне вооруженного конфликта. Один из выпусков (№ 15) был целиком посвящен этой теме. Ниже мы публикуем письмо ПЦ «Мемориал», направленное членам Парламентской Ассамблеи Совета Европы в сентябре 2000 г. Ситуация в зоне конфликта, кажется, стабилизировалась: желающие могут сравнить это письмо с материалами №№ 18–19. Письмо значительно сокращено: удалены как общие с аналогичным июньским письмом места, так и фактический материал, ранее опубликованный в бюллетене. Продолжает действовать система «фильтрации», где по-прежнему практикуются избиения, пытки и жестокое обращение.
Письмо членам Парламентской Ассамблеи Совета Европы.
ПРАВОЗАЩИТНЫЙ ЦЕНТР «МЕМОРИАЛ» 25 сентября 2000 г. Глубокоуважаемые господа! Мы вновь обращаемся к вам с призывом обратить серьезное внимание на положение с правами человека в зоне вооруженного конфликта на территории Чеченской Республики. В апреле этого года Парламентская ассамблея Совета Европы приняла жесткую резолюцию по Чечне. Мы благодарны Парламентской Ассамблее за ту принципиальную позицию, которую она заняла по отношению к трагическим событиям на Северном Кавказе. В конце июня в письме, адресованном членам Парламентской Ассамблеи Совета Европы, мы с сожалением были вынуждены констатировать, что большинство призывов, рекомендаций и требований, содержащихся в этих резолюциях, не выполнены. И теперь мы опять вынуждены утверждать, что сколько-нибудь заметного улучшения с соблюдением прав человека в Чеченской Республике пока не произошло. * * * В июле–сентябре 2000 г. на большей части территории Чеченской республики чеченские отряды продолжали партизанские действия. И хотя, согласно официальным сообщениям, ежемесячные потери российских федеральных сил в Чечне постепенно снижаются, солдаты, в числе которых есть и молодые военнослужащие по призыву, и сотрудники МВД, продолжают гибнуть от взрывов мин и обстрелов. Поскольку комендатуры, блокпосты и места дислокации федеральных сил находятся в черте или в окрестностях большинства крупных населенных пунктов республики, в результате подобных нападений и ответных действий федеральных сил подвергается опасности большая часть мирных жителей Чечни. Обе воюющие стороны в своих действиях не желают учитывать фактор безопасности мирных граждан … Периодически обстрелам подвергаются села, удаленные от мест дислокации войск... После того, как А.Масхадов заявил о планируемом на 15 июля входе чеченских отрядов в крупные населенные пункты Чечни, резко возрос поток беженцев в Ингушетию. В августе–сентябре количество людей, покидающих Чечню, снова превысило численность возвращающихся туда... * * * Парламентская Ассамблея Совета Европы рекомендовала руководству России начать политический диалог без предварительных условий или ограничений со всем спектром представителей чеченского народа, включая представителей законно избранных чеченских властей, с целью достижения всеобъемлющего политического урегулирования конфликта. В этом направлении по-прежнему ничего не предпринимается, возможность переговоров с противостоящей стороной категорически отрицается представителями российских органов власти. * * * В Чечне по-прежнему исчезают люди. Люди, не похищенные бандитами или террористами, а, наоборот, задержанные теми, кто проводит «антитеррористическую операцию» …С первых дней военной операции в Чечне после задержания людей военнослужащими, сотрудниками МВД или ФСБ РФ родные задержанных обычно длительное время не могут узнать ни о причине задержания, ни о месте содержания задержанного, ни о том, предъявлено ли ему обвинение и т.п. Само собой разумеется, что задержанные таким образом люди не могут воспользоваться услугами адвокатов. Большинство «исчезнувших» людей затем (через несколько недель или даже месяцев) обнаруживаются в следственных изоляторах или изоляторах временного содержания. Однако, к сожалению, есть много случаев, когда людей, «исчезнувших» таким образом, уже не удается нигде найти. По сути дела, скорее следует говорить о многочисленных похищениях людей, совершенных представителями правоохранительных органов и силовых ведомств РФ. В Чечне обнаруживают все больше и больше захоронений тел людей, которые были задержаны в разное время представителями федеральных силовых ведомств. Эти тела имеют следы насильственной смерти и пыток …Пока нам не известно ни одного случая, чтобы были найдены и наказаны кто-либо из виновных в таких похищениях… К сожалению, у нас нет оснований считать, что … за эти преступления кто-нибудь понесет наказание. Поселок Гехи после бомбежек. 2000 г. * * * Тяжкие и массовые нарушения прав человека в Чечне связаны с практикой проведения так называемых «зачисток» населенных пунктов. Чаще всего они проводятся в ответ на подрыв бронетехники или обстрел военнослужащих боевиками в окрестности какого-либо села. За это фактически несет наказание все село. …Зачистки сопровождались обстрелами, грабежами, поджогами домов, избиениями местных жителей. Мужчин забирали из села. Обычно в поле рядом с селом оборудовался временный фильтрационный пункт, куда их доставляли, где подвергали избиениям и пыткам. Как теперь уже вполне очевидно, некоторые из них были убиты. * * * До сих пор на территории Чеченской Республики не начали работать суды. А это означает, что жители Чечни лишены главного механизма защиты их законных прав. Это же ведет к увеличению сроков нахождения обвиняемых под стражей.Суды в других субъектах РФ не принимают к рассмотрению жалобы на нарушение на территории Чечни законных прав жителей этой республики. С лета в Чечне работает воссозданная коллегия адвокатов Чеченской Республики (39 адвокатов). Этот факт, безусловно, оказывает положительное влияние на ситуацию с правами человека на территории Чечни. Однако адвокатская помощь остается недоступной для абсолютного большинства нуждающихся в ней жителей Чечни. Назрань. Детская реанимация. Ребенок с ожогом 40% поверхности тела. 2000 г. * * * По-прежнему на многих блокпостах, расположенных на дорогах, военнослужащие и сотрудники милиции практически открыто занимаются незаконными поборами с проезжающих автомашин. Деньги собирают прежде всего с водителей автобусов и грузовых машин. Военнослужащие и сотрудники милиции, направляемые в Чечню из разных регионов России, на блокпостах нередко допускают нецензурную ругань, оскорбления стариков и женщин. Обращение к мужчинам часто намеренно провоцирует ответную резкую реакцию. Важно отметить, что, как правило, постовые на блокпостах одеты в форму без знаков отличия, не позволяющую определить ни их звания, ни их ведомственную принадлежность. Сами же постовые обычно отказываются представиться. * * * Грабежи военнослужащими федеральных сил и сотрудниками МВД РФ жителей Чечни по-прежнему остаются распространенным явлением. Причем такие грабежи часто совершаются совершенно открыто. Речь идет не только о присвоении небольших ценных вещей, таких как деньги, ювелирные изделия, но и об организованном вывозе объемных грузов. Подобный систематический грабеж может происходить только при попустительстве или участии военного командования. * * * Стабилизация ситуации в Чечне, налаживание там нормальных отношений между населением и представителями федеральных органов власти невозможны без серьезного и объективного расследования многочисленных преступлений, совершенных военнослужащими и сотрудниками МВД РФ по отношению к мирному населению этой республики. Однако органы прокуратуры демонстрируют нежелание расследовать преступления против мирного населения, совершенные федеральными силами в ходе вооруженного конфликта. По официальной информации Генеральной прокуратуры РФ, на 20 сентября из 540 уголовных дел, возбужденных в отношении военнослужащих федеральной группировки войск в Чечне, лишь 16 дел имеют отношение к преступлениям, совершенным против мирного населения. Из них 4 дела направлены в суды. * * * На середину сентября, по нашим сведениям, аппарат специального представителя Президента РФ принял всего уже более 8000 обращений. …более 50 % всех обращений – по поводу отсутствия сведений о задержанных и пропавших родственниках, ограничениях при передвижениях, фактах насилия, оскорбительного отношения со стороны военнослужащих и сотрудников правоохранительных органов, произвольных задержаниях, избиениях и незаконном содержании под арестом… В приеме граждан принимал участие и военный прокурор. Однако за период июль — середина сентября органами прокуратуры было возбуждено лишь два новых уголовных дела по фактам преступлений против жителей Чечни. При этом из 16 подобных уголовных дел 4 были прекращены либо за отсутствием состава преступления, либо за невозможностью установить виновного. * * * Происходящее в Чечне самым негативным образом сказывается на всех сторонах жизни нашей страны, ставит под угрозу продвижение России к построению правового государства. Мы призываем Парламентскую Ассамблею Совета Европы не удовлетвориться декларациями, символическими шагами и мелкими уступками, не отказываться от своей принципиальной позиции по отношению к нашему государству в связи с событиями, происходящими в Чечне, не ослаблять критического внимания к этим событиям. По поручению Совета Правозащитного центра«Мемориал»,
председатель Совета Олег Орлов О ситуации в местах компактного размещения
Вынужденных Переселенцев
|
ВСЕХ Расстрелять!
29 ноября 2000 г. представитель Правозащитного центра «Мемориал» записал в селе Курчалой рассказы жителей этого села – братьев Усмановых.
Рассказ Асруди Абдулхамидовича Усманова «Я живу в селении Курчалой, работаю в местном госхозе. Директор госхоза попросил нас перенести емкости для бензина и солярки с бывшего двора бригады на новый двор. Мы с утра 15 ноября 2000 года ушли выкапывать емкости. В начале десятого часа раздался взрыв. Мы были в полукилометре от места взрыва, как мы потом узнали. Но тогда мы ничего не поняли и продолжали работать. Вдруг началась беспорядочная стрельба. Нам пришлось присесть за трактором, чтоб уберечься от шальных пуль. Стрельба продолжалась долго, потом прогремел еще один взрыв. Спустя полчаса после этого мы увидели, что к нам идут солдаты. Наш бригадир решил с ними поговорить, а потом продолжить работу. Бригадир пошел к ним навстречу, сказал, что у него есть пропуск и что мы работаем по распоряжению директора. Солдаты подозвали всех нас, раздели и осмотрели. По воскресеньям у нас в селе на этом месте бывает общественный базар. Вокруг него есть забор из бетонных плит. Нас подвели к этим плитам и заставили положить на них руки и раздвинуть ноги. Заставив принять эту позу, солдаты начали нас избивать. Били два часа. Ничего нам не объяснили. Со мной был мой брат. Но спрашивали в основном меня, так как я лучше брата знал русский язык. Бригадира и другого рабочего, который постарше, спрашивали мало, но их тоже сильно избивали. Нас били сильно, особенно моего брата Усманова Сулимана, 1979 г.р., за то, что он почти не знал русского языка. Военные приговаривали при этом: «Мы тебя научим русскому языку». Нас заставляли взять на себя ответственность за взрыв, о котором мы ничего не знали. Избивая прикладами, требовали, чтобы мы признались, что подложили на дороге мину, на которой подорвался их автобус. Но мы и понятия не имели ни о какой мине. Этот автобус, оказывается, стоял там, недалеко от моста. Но мы его не видели вообще, до тех пор, пока нас не подвезли к нему. Солдаты потребовали, чтобы я поклялся, что я не знаю тех людей, которые взорвали автобус. Я поклялся, что не знаю, кто мог это сделать. Кто-то из солдат достал плоскогубцы и зажал в них мой мизинец. Они выкручивали мне палец, угрожая сломать его, если я не скажу, кто поставил на дороге мину, причиняя мне сильную боль. (Палец мой так и остался теперь расплющенным). После долгой пытки я перестал чувствовать свой палец и сказал им, что они могут его хоть сломать, хоть оторвать, но я теперь ничего не почувствую. И что бы они со мной ни сделали, мне нечего им сказать более, так как я не знаю ничего. Они отпустили мой палец, но продолжали издеваться над нами, избивая всех. Били нас прикладами автоматов и сапогами. При этом они твердили, что для них нет разницы, боевики мы или мирные жители (будь то трактористы или колхозники), мы все на одно лицо. Они говорили: «Все вы одинаковы, и всех вас нужно уничтожать». По рации они связывались со своим начальством и спрашивали, что с нами делать. Мы сами слышали, как им по рации отвечали, чтоб нас расстреляли на месте. Разговор их по рации я хорошо запомнил, солдат сказал: «Мы задержали четырех человек по подозрению во взрыве, они утверждают, что они работники госхоза и выполняют поручение директора». Было слышно, как им отвечали: «Расстрелять всех!». Но в это время к разговору по рации подключился кто-то еще и приказал: «Отставить расстрел, это пахнет трибуналом». Не знаю, кто это был, но он спас нас от расстрела. Потом подъехали машины, нас погрузили и повезли в комендатуру села. Ехали километра два, и всю дорогу нас били прикладами. Прибыли мы туда в первом часу дня. Избиение там продолжилось с новой силой. Поставив к стене, опять начали бить прикладами, дубинками и сапогами. Это, по-видимому, их излюбленный метод. Били по голове, по почкам, по животу и особенно по ногам. После таких ударов ноги не выдерживают, перестают тебя слушаться. Моя левая нога до сих пор болит. Таким способом они хотели поставить нас на колени. Я просил помощи у Аллаха, чтобы он дал мне силы и мужество – не пасть духом. Со мной это случилось уже во второй раз. Примерно год назад я попал к ним в плен, когда заступился за женщину, которую солдаты избивали. Произошло это на окраине нашего села. Солдаты избивали женщину, я не стерпел и пошел к ним. Подходя, я крикнул: «Что вы ее бьете, что вы хотите от беззащитной женщины, лучше разберитесь со мной». Тут они схватили меня, напали сразу несколько человек на одного, повалили на землю и стали топтать ногами, пока не потерял сознание. Затем они уехали, оставив лежать меня там, решив, что я мертв. Тогда у меня было поломано несколько ребер, но я не умер. Теперь у меня после всего этого очень сильно болят почки. Сидеть долго не могу, не могу согнуться и выгнуться. Как согнусь от боли, так и остаюсь в этом положении. Обратился к врачам, но мне сказали, что пока отеки не спадут, они не смогут поставить диагноз». Рассказ Сулимана Усманова «Это было в среду, 15 ноября. Мы работали в госхозе, вчетвером: я с братом, наш бригадир и еще один рабочий, который был старше нас всех. Мы услышали взрыв, он донесся со стороны моста. Что взрыв произошел именно на мосту, мы узнали гораздо позже. Это было в пятистах метрах от нас. После этого прогремело еще два взрыва, потом началась стрельба. Мы прятались за трактором от пуль, пока стрельба не стихла. Когда стрельба стихла, мы вышли из-за трактора. К нам подходили солдаты. Навстречу к ним пошел наш бригадир, он хотел им объяснить, кто мы такие и что мы здесь работаем. Они подозвали нас, заставили лечь на землю, раздели, осмотрели наши плечи и спины. Потом приказали встать к стене и развести руки и ноги пошире, но я не понял, чего они хотят, и заложил руки за голову. Солдаты решили, что я ослушался, передернули автомат и приставили дуло мне на грудь. Тогда я посмотрел на других, понял, в чем дело, и расставил ноги. Ничего у нас не обнаружив, они начали нас избивать. Били нас часа два, те, кто еще подходил к ним, тоже начинали нас бить, как будто это была их обязанность. Они запросили еще подмогу. Из-за нас, четырех безоружных людей, еще приехало человек, наверное, сто. Когда подъехали УАЗики, они закрыли нам лица нашими же куртками и затолкали всех в машины. По дороге нас продолжали бить. Задержали нас в десять часов утра, а в комендатуру отвезли часов в двенадцать. По приезду избивать нас не прекращали. Через полчаса после побоев нас повели на допрос. Там тоже продолжались побои. Меня, как самого младшего, забрали первым. К тому же я плохо знаю и понимаю русский язык. Я понимал, что они спрашивают про тот взрыв. Мне предлагали по-хорошему сознаться в содеянном. Я им стал объяснять, что мы работаем в госхозе, что с нами наш бригадир. Мы ни в чем не виноваты. Они стали угрожать мне, что переправят меня в Дагестан, куда они отправляют всех обреченных. Грозились меня расстрелять. Я им сказал, что ничего не знаю, и я не виноват во взрыве, и если хотите, расстреливайте. После этого они стали мне показывать карту, где были отмечены Гудермес, дорога через мост и справа от моста поля нашего госхоза. Но я неграмотный и не мог прочитать, что в ней написано и поэтому побоялся, что-либо сказать. Когда я говорил, что не понимаю по-русски и не умею говорить, мне отвечали градом ударов...» «Адресная» зачистка
|