Столетие уходит, и у двух наших стран есть о чем поговорить. Мировая война – и крушение двух империй. «Пломбированный вагон» для Ленина–и подготовка офицеров вермахта в СССР. Секретные протоколы и «договор о дружбе» между сталинским СССР и гитлеровским рейхом – и Вторая мировая. Миллионы погибших, пленных, депортированных. Победа над фашизмом– и новая диктатура, использовавшая и концлагеря, и партфункционеров. Несколько десятилетий для советских школьников основным из иностранных языков был немецкий – в ГДР же детям преподавали русский, а взрослым вдалбливали партийный «новояз», «перевод с советского». Но совместное проживание в одном «социалистическом лагере», впрочем, дало и опыт противостояния «большому брату». Неправда ли, масса параллелей, разошедшихся, впрочем, десять лет назад. Возможно, опыт Веймарской Германии поучителен для сегодняшней России, но и это тоже в прошлом.

Последнее десятилетие, конечно, облегчило разговоры обо всех предыдущих – о прошлом говорить легче. Для историко-просветительского общества «Мемориал» это, может быть, и естественно: в рамках программы «Восточная Европа – общая судьба» у нас идет изучение как истории «остарбайтеров», так и судеб диссидентов 50–80-х. Можно, конечно, обсуждать и вопросы сегодняшнего дня– интерес к нам (как правило, опасливый) на Западе снизился, но не иссяк: volens-nolens соседство с Россией приходится учитывать. Правда, в таких случаях представители российских неправительственных организаций становятся этакими дельфинами на научном конгрессе. Ведь интерес хорош, когда он взаимный. Иначе, как уже бывало не раз, немцы будут говорить «о судьбах России» без русских, а русские, отдельно – тоже «о судьбах России»...

Все правильно: ученые, поглядывая в бассейн, беседуют на суше по-латыни, а дельфины – в бассейне и ультразвуком. К счастью, прошедшая конференция показала, что подобного конфуза можно избежать. Однако взаимный интерес возникает, если есть общие проблемы. Откуда же они у таких разных стран, как современные Россия и Германия? В том-то и дело, что эта разница – одна из аберраций ушедшего времени. В эпоху противостояния блоков 60-миллионную ФРГ трудно было сравнивать с 270-миллионным Советским Союзом. Но воссоединение с ГДР и распад Союза изменили картину: в объединенной Германии скоро будут жить 90 миллионов человек, а в независимой России – 130 миллионов. Первая при этом приобрела десятки миллионов соотечественников, а вторая – оставила за границей, но обе державы (без приставки «сверх»: Германия свою утратила полвека назад) встали перед вопросом национальной самоидентификации. И оказывается, возникшие трудности во многом не просто схожи, а связаны генетически.

Так, в ближайшие десятилетия в обеих странах избежать демографических трудностей можно, лишь способствуя иммиграции. Это неизбежно обостряет проблему интеграции, толерантности, ксенофобии и т.п.В России «Мемориал» давно исследует нарастание ксенофобии в обществе, этническую дискриминацию со стороны административных органов и деятельность экстремистских групп в регионах России.

О подобных явлениях в Германии мы знаем по сообщениям прессы еще с советских времен, а недавно стало известно, что экстремистские и неофашистские группы в западной Германии инспирировались спецслужбами Германии восточной.

Миграция породила новую связь между нашими странами: в настоящее время в Германии живут более двух с половиной миллионов иммигрантов из бывшего СССР. Две основные группы – бывшие советские немцы и бывшие советские евреи. По словам некоторых участников конференции из числа наших бывших соотечественников, обе эти группы не только испытывают трудности с интеграцией в германское общество, но и не очень к ней стремятся.

Выехав из Советского Союза, они так и остались советскими людьми, живущими прежней советской культурой (как раз во время конференции в Германии на гастролях находился театр «Современник»).

Есть две существенные причины нынешнего состояния эмигрантов из России.

Во-первых, они уехали из постсоветской разрухи в «немецкое изобилие» и как бы застыли. Нередко в истории разных стран и в разное время подобные компактные «культурно изолированные» группы эмигрантов становились «моментальными фотографиями» культур, уже ушедших в прошлое на «исторической родине». Изучение культуры «новой диаспоры» может быть поучительно для нас – другое дело, что сегодня подобными исследованиями никто не занимается.

Во-вторых, будучи по существу «экономическими эмигрантами» в страну изобилия, многие из них считают, что «выбрали свободу» (еврейские эмигранты – те формально считаются «беженцами от антисемитизма»), и относятся к бывшим соотечественникам с чувством превосходства. Действительно, не раз уже случалось, что культура страны выживала в диаспоре – вспомним российский опыт прошедшего века. Но для этого нужны СОЗНАТЕЛЬНЫЕ усилия, а между тем в российской эмиграции царят иные настроения. По сообщению Дмитрия Хмельницкого (Берлин), по уровню нетолерантности (друг к другу и ко всем остальным) эти две группы в Германии лидируют. Проблема ксенофобии особенно существенна для восточных земель, бывшей ГДР, где, кстати, «гастарбайтеры» практически отсутствуют (впрочем, для антисемитизма евреи также необязательны).

Тема, предложенная организаторами конференции, была, безусловно, сложна. Постоянное обращение к истории, о котором говорил профессор Гасан Гусейнов (Бремен), попытки извлечь из нее уроки помогают избежать соблазна упрощения сложных проблем. Особенно интересны были сообщения профессора Шабурова (РГГУ) и Александра Осипова: докладчики не пытались упростить сложное. Таким образом, вопрос для новых обсуждений, кажется, найден. И хочется, противореча себе («на самом деле все было значительно сложнее»), получить на него простой ответ. Все же – «самоидентификация: по отношению к кому?» Для нас этот вопрос, кажется, обращен в прошлое: опыт уходящего десятилетия так и не осмыслен. Между тем это была попытка «позитивной самоидентификации» после семидесяти лет закрепления стереотипа идентификации негативной, требующей врага – внешнего и внутреннего. Одна из маргинальных в 60–80-е годы идеологий (вспомним название сахаровской работы – «Мир, прогресс, права человека») после перестроечного «переворота в умах» на какое-то время стала чуть ли не официальной. Сейчас это время уходит, как вода в песок; остались ли на песке его следы? И нет ли там знаков будущего? Сегодня в России «новая старая» идеология требует врага... и уже успела его найти. Однако, по-моему, будущее России еще не написано, мы все еще находимся в точке бифуркации, выбора, когда есть возможность повлиять на ход событий. А значит – есть смысл в наших дискуссиях. Только поняв сложность стоящих перед нами проблем, мы, может быть, и не найдем решения, но хотя бы избежим ошибок в будущем – в открытом будущем.

Последствия подобной «засухи» Германия преодолевала последние полвека. Решены сложные задачи, проделана огромная работа, пройден большой путь – путь, который был заранее известен и начертан: «цели ясны, задачи определены». Теперь ей предстоит шаг в неизвестность. Стать «страной иммигрантов» – и радикально изменить свою идентичность? Или попытаться его сохранить, замкнуться и поэтому все равно измениться? В любом случае – вопрос безумно сложен, ответ неизвестен, будущее открыто. Это, конечно, пугает...Но открытая перспектива – не худшая из возможностей... если сравнивать с определенностью «пути к коммунизму» или «тысячелетнего рейха». Уж мы-то знаем...

Александр Черкасов