Untitled

В этом номере в рубрике «Хорошо забытое старое» мы помещаем два материала, не связанных прямо с проблемами нынешнего дня. Но все же многое роднит ситуацию в сегодняшней России с событиями тех времен. В материале И.Грибановой «Листая старые приказы» речь пойдет о документах Дальлага. Вот приказ об ограничении числа зэков, которых разрешено признавать инвалидами. Независимо от того, сколько людей гулаговский конвейер сделал инвалидами, норма остается неизменной. Тем прорабам, кто превысит эту норму, угрожают взысканиями. Вот серия приказов, руководствуясь которыми, целые коллективы людей (вроде бы «вольных») перегоняют с места на место. Те, кто отказываются переезжать или уезжают, не спросив разрешения начальства, вновь превращаются в зэков. Еще один приказ запрещает людям готовить себе пищу...

Сегодня на Дальнем Востоке нет таких обширных рабовладельческих угодий.

Но по-прежнему в этом регионе человеческая жизнь мало что значит. Ситуация изменилась кардинально, но как и прежде власть абсолютно равнодушна к проблемам рядовых граждан. Десятки тысяч жителей Приморья, оказавшиеся заложниками конфликта местных и федеральных властей, встречают зиму в неотапливаемых квартирах. Тем не менее администрация уверяет нас, что «ситуация под контролем» и что вся проблема вымышлена журналистами и провокаторами.

Еще страшней ситуация на Северном Кавказе, где сотни тысяч беженцев живут в палатках. Нормы питания мало отличаются от лагерной пайки в Дальлаге. Но даже и эти крохи выдаются беженцам нерегулярно, постоянно случаются перебои не только с выдачей горячего питания, но даже и хлеба. Не прекращаются карательные акции против мирного населения Чечни – так называемые «зачистки». Продолжают функционировать и фильтрационные лагеря.

Протесты немногочисленных общественных организаций игнорируются. Правозащитники и журналисты, собирающие информацию о ситуации в Чечне, нередко рискуют жизнью. В прошлом номере мы упомянули об убийстве двух журналистов: корреспондента Радио «Свобода» И.Хатлони и репортера Радио «Радикале» А.Руссо, собиравших информацию о Чечне. Поэтому особенно важно понимать, что могут сделать в такой критической ситуации представители гражданских организаций.

В связи с этим мы хотели бы поговорить об опыте Политического Красного Креста – одной из тех организаций, которые даже в тридцатые годы нашего века– время наибольшего размаха сталинских репрессий – продолжали оказывать помощь политзаключенным.

Сегодня мы предлагаем вашему вниманию подготовленный Ярославом Леонтьевым материал о Екатерине Пешковой.

В течение нескольких лет группа сотрудников НИПЦ «Мемориал» занимается источниковедческой разработкой фонда Политического Красного Креста в Государственном архиве Российской Федерации. Начиная с этого номера, мы предполагаем публиковать материалы, посвященные нашим предшественникам-правозащитникам 1920–1930-х годов.

Екатерина Пешкова и ее сподвижники были одними из них. Имена многих активных участников «краснокрестного движения» остаются практически неизвестны большинству даже профессиональных историков. Значительная часть жизни первой жены и многолетней спутницы А.М.Горького Екатерины Павловны Пешковой (1877–1965) была связана с работой в правозащитных организациях сначала в качестве активного члена Московского Комитета Политического Красного Креста, затем председателя общества «Помощи политическим заключенным» (сокращенно – «Помполит»). Политическим Красным Крестом до революции и в первые послереволюционные годы обобщенно назывались организации и группы, которые с начала 80-х годов XIX века занимались (в разных формах и под различными названиями) делом помощи политическим каторжанам и ссыльным. «Помполит» просуществовал до 1938 г.

Однако и после его ликвидации Пешковой удавалось иногда помогать политзаключенным. Впоследствии она оказывала им помощь и в деле реабилитации. Ниже в сокращенном виде публикуются воспоминания меньшевика Григория Яковлевича Аронсона (1887–1968), хранящиеся в составе фонда Берты Борисовны Меринг (1885–1970) в Международном институте социальной истории Амстердама. Впервые эти воспоминания были опубликованы в газете «Русская мысль» (Париж) в мае 1965 года.

Берта Меринг, состоявшая сначала в «Бунде», а затем в РСДРП, также являлась активным членом Московского Комитета ПКК, а позже представляла интересы организации Пешковой за границей.

Ярослав Леонтьев

Недавно пришло известие о кончине в Москве первой жены Горького Екатерины Павловны Пешковой, в последние годы своей жизни заведовавшей не то архивом, не то музеем им. Горького.

Я познакомился с Е.П.Пешковой в Бутырской тюрьме во второй половине 1918 года, куда она явилась к нам, заключенным, от имени Политического Красного Креста, и с тех пор в России, в тюрьме и на воле, а потом за границей, в Берлине и Париже, мне привелось ее неоднократно встречать. Когда-то в «Новом журнале» я рассказал не только о Красном Кресте в Москве в 1918–1921 гг., но и нашей совместной с Е.П.Пешковой попытке культурной работы в эти же годы под эгидой Максима Горького. Сейчас в связи со смертью Е.П. хочется вспомнить о главном деле ее жизни, о ее детище в страшные годы коммунистического террора – о помощи политическим заключенным в советских тюрьмах и в гиблых местах ссылки, которую она с кружком преданных друзей и сотрудников оказывала на широкой гуманитарной основе без различия партий, всем жертвам террора.

Не знаю, каков был в точности титул Политического Красного Креста. Когда в конце 1918 года я оказался в первый и последний раз на общем собрании членов этой организации, где почетным председателем был избран Вл.Г.Короленко, то, по-видимому, Политический Красный Крест был официально признанным властями учреждением. На собрании председательствовал Н.К.Муравьев, который стоял во главе Чрезвычайной Следственной Комиссии при Временном Правительстве в Февральскую революцию. Страстным оратором на собрании выступала Е.Д.Кускова, рядом с которой на эстраде восседали Вера Н.Фигнер и А.Л.Толстая.

Но душой краснокрестной работы и руководителем всей повседневной практики была Е.П.Пешкова. ВЧК и ГПУ разрешали ей и некоторым ее ближайшим сотрудникам, в частности М.Л.Винаверу, посещение тюрем, выяснение нужд заключенных, свидания с ними и снабжение их продовольственной и вещевой помощью. Работникам Красного Креста разрешалось появляться в тюрьмах и во время голодовок заключенных. Это было при Дзержинском, Менжинском, Уншлихте и других руководителях этих учреждений. В 20-х годах и даже позже Политический Красный Крест пользовался в каком-то смысле привилегированным положением и даже некоторой общественной независимостью, почти непостижимой в условиях всеобщего гнета.

Центральным продовольственным органам было дано высшей властью распоряжение снабжать Красный Крест продуктами.

…Надо полагать, что вся эта гуманитарная деятельность Пешковой терпелась с ведома Ленина, который время от времени особенно ухаживал за Горьким. Не знаю, когда была окончательно прекращена деятельность Красного Креста, но думаю, что ко времени смерти Горького (1936 г.) Сталин приказал Политический Красный Крест окончательно прикрыть. Е.П.Пешкова была до большевистской революции членом партии социалистов-революционеров, и связь с друзьями тех эсеров, которые по процессу 1922 года и долго спустя отбывали советскую каторгу, оставалась для нее живой и нерушимой.

…Мне привелось встретиться с Е.П.Пешковой за границей 4–5 раз.

Она не только знакомила нас с положением своей работы в России, но и сообщала информацию об отдельных заключенных – политических деятелях, судьба которых нас особенно интересовала.

Усиление террора, кровавые чистки, раскинувшаяся по всей стране сеть концлагерей сопровождались все больше нашим отрывом от России, и одним из последствий этого было замирание краснокрестной деятельности и за границей.

В заметке памяти Е.П.Пешковой уместно будет напомнить, что в свое время и в Европе, и в Америке создавались комитеты помощи политическим заключенным и ссыльным.

…Такая же работа помощи заключенным и ссыльным шла в Париже, в которой активное участие принимали Л.О.Дан, В.М.Зензинов, Б.Б.Меринг, М.Тер-Погосян и другие.

Но все это – прошлое, которое, однако, тесными узами было связано с деятельностью Е.П.Пешковой и ее благородным обликом, навсегда сохранившимся в сердцах тех, кто поддерживал с ней в эти тяжкие годы дружеское общение. Тысячи и тысячи жертв коммунизма с душевной признательностью произносили в России имя Е.П.Пешковой, и в измученных душах их со скорбью отозвалось известие о ее смерти.

Григорий Аронсон