Верю в музей.

– Очень трудно ответить. Одним из ощутимых позитивных изменений последних лет стало разнообразие подходов к явлениям и разные их объяснения.

Достижения нашей музейной жизни в советское время были велики. Государственный исторический музей, издавна бывший центром методической работы, в какой-то мере – благодаря умению и добросовестности своих сотрудников,– поддерживал высокий методический уровень экспозиций.

Но вплоть до конца 90-х годов была обязательная установка: цитаты, точный процент одних и тех же событий плюс (что чрезвычайно важно для восприятия) сокрытие конкретных фактов, потому что судьба многих людей, о которых можно сообщить что-то интересное, была связана с репрессиями.

История для детей должна быть очень конкретной. Она должна иметь связь с какими-то известными лицами и событиями. Одна из задач, на которую я хотел бы обратить внимание всех молодых людей: пока не поздно, старайтесь сохранить документы своих близких и, конечно же, документы, относящиеся к репрессиям, помочь сохранить интересное, остающееся после одиноких людей, помочь передать эти документы в государственные или общественные хранилища.

С другой стороны, меня чрезвычайно тревожит культурно неподготовленная самодеятельность. Из самых лучших побуждений могут многое испортить.

Я помню те времена, когда с гордостью приносили уцелевшие письма с фронта, даже – еще большая редкость – доставленные на фронт.

Получив письма, неопытные музейщики наклеивали их на стенд... Бумага, чернила, карандаш фронтовых времен клея не выдерживают. Или такой эпизод: из кармана спортивной одежды энтузиаст вытащил сложенный номер газеты «Искра». Понимаете, что остается на сгибах, если «Искра», которая вышла в начале века, сворачивается 16 раз. А побуждения были самые лучшие.

Очень важно еще вот что. В разговоре вы называли фамилию Шмырова, основателя Музея ГУЛАГа в Перми. Конечно, о нем надо писать, надо поддержать создателей музея. Но следует отметить и те властные структуры, спонсоров, которые помогают осуществить это доброе дело.

Подвижники на Руси не переведутся, но осуществить дорогостоящее мероприятие можно лишь с помощью властей. Пусть умное и доброе дело одних местных властей станет уроком властям в других регионах.

Я с детства приучен ходить в музеи. Тем более что мама была музейным работником, автором экспозиций больших выставок по истории.

Роль музеев невиданно возрастает в век телевидения и интернета.

Раньше прочитанная книга воспринималась как главный источник знания, теперь мы приучаемся к зрительному восприятию. Тем самым музей становится еще в большей мере источником знаний, воспитания общественных представлений. Необходимо, чтобы посетители музеев по истории нашей Родины узнавали там и о репрессиях.

Надо восстановить вычеркнутые ранее имена и события. Пожалуй, рядом с памятниками того времени, напоминающими о репрессиях и о репрессированных, следует выставлять и современные посвященные этому издания и изображения, чтобы воспитывать «чувство памяти».

Вероятно, стоит подумать и о подготовке наглядных пособий плакатного типа (с изображениями и текстами) о репрессиях советских лет, используя опыт подготовки подобных пособий о декабристах. Можно использовать классические произведения, литературу о жизни и творчестве писателей. Это особенно важно в школах тех районов, где нет музеев.

Конкурсы сочинений школьников на темы по истории ХХ века, своей семьи и, в том числе, конкурс, проводимый Обществом «Мемориал», показали, как велик интерес к судьбам репрессированных, как это важно при возрождении генеалогии. Конкурсы продемонстрировали, что учащиеся (и, конечно, их учителя, которых за это должно сердечно благодарить) умело используют при изучении этой тематики и сохранившиеся документы, и изобразительный материал, и устные рассказы. Такая работа становится школой формирования навыков научной деятельности историка.

Очень важно выявить данные и о репрессированных краеведах. А краеведы, краеведческие общества и основанные ими музеи стали первыми жертвами репрессий в зловещий год «великого перелома». Краеведы 20-х годов, объединяя местную интеллигенцию, приобщая к освоению культуры молодежь из малограмотных семей, собрали ценнейший материал для историка: памятники уходящего и современного быта в городе и деревне, записи изменений в словаре разговорной речи, дневниковые записи и анкеты различного содержания. Следует попытаться выявлять сведения о репрессированных в личных архивах краеведов (или сохраненных близкими им людьми) и архивах краеведческих объединений, издания которых оказались в спецхране или были уничтожены.

А в середине 1930-х годов пострадали уже те, кто был занят сбором материала и написанием истории заводов. Необходимо вернуть память и о репрессированной культуре, и – для полноты представления – о развитии знания в те годы, и о многообразии общественной жизни.

Хочется, чтобы воспитание неприятия мрачных явлений прошлого совмещалось с творческим приобщением к современному уровню научной и просветительской деятельности.