Александр Асмолов, член-корреспондент Российской академии образования, заведующий кафедрой психологии личности МГУ .Историческая культура и педагогика толерантности

Дорогие коллеги, я еще раз просмотрел материалы конкурса, и у меня возникло ощущение, что все, что делается в этот тяжелый и одновременно уникальный период последних десятилетий в сфере гуманитарного образования в школе, делается не зря. Уникальнейшая книга Февра, одного из основателей французской школы «Анналов», носит знаменательное название: «Бои за историю». Думаю, каждый из вас, как учитель, принимал участие в таких «боях».

На нашем семинаре я хотел бы рассмотреть несколько вопросов.

Первый. Что происходило с учебниками истории в период с 1991-го по 2000 год: основные вехи изменений и как это вписывалось в логику развития образования России в последнее десятилетие?

Второй. Ради чего происходили эти изменения? Что определяло действия тех учителей истории, кто пытался менять школьную программу и шел на использование новых учебников по истории, не взирая на трудности, с которыми пришлось столкнуться?

Третий вопрос. Удалось ли создать новую методологию в понимании истории?

Четвертый. В последние два года я занимаюсь созданием целостной программы для школьников, которая называется «Программа формирования толерантного сознания и профилактика экстремизма». В ней есть большой раздел «Уроки Холокоста и современная Россия» и целая система работы с учителями, касающаяся прежде всего вопросов устной истории, которая сейчас появляется как совершенно особый раздел.

Начну с первых вопросов.

1991 год. Засев за учебники истории (будучи психологом), я читал днями и ночами все, что преподавалось: древнюю историю, историю средних веков, историю Отечества и новейшую историю. Проведя анализ цикла работ Покровского – учебников истории, изданных в 1925, 1929, 1930 годах, я ощутил, что в подаче материала нет логики, но все подчинено четким идеологическим установкам. Однако в последнее десятилетие четкая марксистская система как система координат разрушилась, а другой системы не появилось. Когда мы обратились к коллегам из институтов Российской Академии образования, нам сказали: мы подготовим другие учебники истории, но у нас пока нет методологии, и мы сделаем это не раньше, чем через три-четыре года. Но учитель не может ждать – у нас процесс безостановочного «производства личности», который не прекращается ни на секунду.

В это время я получил новые учебники истории, составленные Жаровой и Мишиной – учителями из Херсона. Для меня был важен тот факт, что они не стали ждать, пока это сделают Академия наук и Академия образования. Знаменательно, что и первый учебник по истории России выпустили учителя истории. С этого же времени начался процесс, полный борьбы и целого ряда драматических эпизодов. Но при всем различии издаваемых учебников во всех стала появляться иная история не в смысле появления новых фактов, а в смысле близости к логике школы «Анналов».

Многие конкурсные работы, основанные на устной истории, показывают, что возрастает интерес к истории повседневности, обыденной жизни, которую боялась другая история – официальная – история классов. Через эти темы раскрывается понятие индивидуальности, личной человеческой судьбы, внутреннего, а не военного или гражданского патриотизма.

Теперь об отношении авторов учебников к историческим фактам. В учебнике истории 1960–1970 годов в разделе, посвященном войне между Северной и Южной Кореей в 50-е годы, говорилось, что «кровожадная Южная Корея, подстрекаемая американским империализмом, нанесла тяжелый удар по бедной беззащитной Северной Корее». Я, может быть, неточно цитирую, но суть оценки этого события именно такова. Что происходит после этого? В 1995–1996 годах выходят новые учебники, где об этом написано уже иначе: «В 1950 году разгорелся конфликт между Северной и Южной Кореей». Я следил за толерантностью изложения с тем, чтобы в учебнике не возник образ врага. После этого состоялась встреча с сотрудниками посольства Северной Кореи. Я предложил им создать комиссию, в которую вошли бы историки России, Северной и Южной Кореи и мы вместе обсудили бы этот вопрос. На меня посмотрели как на воплощение наивности. Коллега из Северной Кореи достал маленькую книжку Ким Ир Сена и сказал: «Какие вопросы? Здесь есть все ответы. Я вам ее подарю, вы все исправите, и у нас не будет ни одного конфликта». Вот так все просто.

А вот еще пример. Ко мне пришли сотрудники посольства Монголии и сказали: «Господин Асмолов, меняется мир, и надо менять отношения между нашими двумя братскими странами. У вас тут в учебниках истории России есть раздел про татаро-монгольское иго». Я говорю: «Есть». А они говорят: «Давайте его как-то перепишем». – «Что вы хотите?» – «Мы не будем возражать, если в этом разделе останется все – кроме названия. Давайте назовем его „Татарское иго“».

Изложение каждого факта в учебниках истории сопровождается колоссальными проблемами потому, что история – это битва за объективность изложения события, без авторской его оценки.

Преподавание истории – это процесс производства личности, ответ на вопрос, кто мы такие, ради чего мы живем. История в этом случае не только наука, связанная с прошлым, она выступает и как футурология, как конструирование будущего и попытка найти нравственную память, связанную с будущим.

Когда мы изменили название курса «Россия и мир» и назвали его «Россия в мире», последовало множество звонков от Васильева из организации «Память», который возмущался по этому поводу, используя лексику далеко не нормативную. Или ситуация с учебником Кредера по новейшей истории, который 27 региональных дум России запретили использовать.

Наука история в школе ценна тем, что дает систематизацию познания. Убрать историю из общефедеральных предметов (как убирают сейчас литературу из программы 10–11-х классов) – это преступление. Вокруг этого идет затяжная и тяжелая борьба.

Теперь о методологии.

В настоящее время идет (в том числе и в моем родном Московском университете на факультете психологии и факультете истории) разработка курса, который называется психология истории. В частности, на пятом курсе для студентов-психологов я читаю цикл лекций «Феномен шута в истории культуры». Этому циклу предшествовал семинар, который мы (вместе с Л.Баткиным и А.Гуревичем) начали проводить в 1985 году. По материалам семинара выходили сборники, к сожалению, очень малым тиражом: всего одна тысяча экземпляров. Были выпущены книга Февра «Бои за историю», Блока «Ремесло историка», уникальная книга о детстве Филиппа Ариеса (французского историка и психолога). В каждой из этих книг намечена одна из многих методологических линий. Но идея вариативности в том и состоит, чтобы мы намечали эти линии.

Работа в этом направлении проводится совместно с коллегами из Тартуского университета, представителями известной эстонской школы. Ее основатель – Юрий Михайлович Лотман, автор работы «Декабрист в повседневной жизни» и целого ряда подобного рода исследований, содержащих очень четкую методологию исторического знания.

Я принадлежу к культурно-исторической школе Льва Семеновича Выготского, объединяющей психологию и историю. Последователи этой школы есть в Эстонии, Украине, США. Мы выбрали тему «Война» и совместно с моими коллегами (последователями школы Выготского) провели сравнительный анализ материалов, по которым можно судить об отношении к войне и к революции в современных учебниках истории этих стран.

Анализ проводился в контексте либеральной доктрины, которую я назвал «либеральная доктрина вариативного образовании России». Понятие «вариативное образование» впервые появилось в нашей публикации на страницах газеты «Вечерняя Москва» в 1991 году и стало альтернативой черно-белому пониманию истории. Его задача (и проблема подхода к истории) – избегать создания образа врага в учебниках истории.

Хочу обратить ваше внимание на то, что учебники литературы и истории, изданные в Германии и России в 1935–1940 годах, были похожи друг на друга и по содержанию, и по визуальному ряду. Это свидетельствовало о сходстве ментальных установок стран.

Что происходит сейчас? Я познакомился с сочинениями ребят из Соединенных Штатов Америки. Они порой не знают, кто начал войну, кто чьим союзником был. В ряде сочинений было сказано, что Россия выступала на стороне Германии. Это чудовищные факты. Ведь мы – граждане разных стран – хотим понимать друг друга. Есть американский центризм: важна только своя страна и никакая другая. Мы не сможем найти пути согласия и понимания, если будет работать формула «чужие–свои». «Чужой» – опасен, потому что не знаешь, как он будет себя вести.

В настоящее время некоторые страны предпринимают попытку вместе написать мировую историю: Германия, Россия, Голландия, ряд африканских стран. Уже вышла книжка «История Европы». Это важнейшая попытка показать: мир – един, это одно пространство, в котором толерантность – ключевая линия.

Сейчас начинает разрабатываться программа толерантности, о которой я сказал. Как она появилась? Слово «толерантность» этнограф Сергей Арутюнов охарактеризовал как «зверь мифический» и (по-своему) был прав. И когда мы идею толерантности пытаемся пропагандировать в России, мы сталкиваемся с рядом проблем. Главный вопрос толерантности: как жить вместе с непохожими на тебя людьми? Удастся ли человечеству обеспечить мирное сосуществование представителей разных рас, разных народов, религий, культур, мировоззрений, идеологий? Где провести грань между фундаментализмом – жесткой консервативной установкой сектантского сознания и другими формами экстремизма? Как найти форму компромисса между противоборствующими интересами меньшинства и большинства?

Мы все время говорим: глас народа – глас Божий. Во многих конкурсных работах учеников говорится о судьбе личности. А как говорить о гласе личности и как совмещать его с гласом народа? Мы все за демократию, но я хочу напомнить, что в демократических Афинах «закричали» Сократа. Там голосовали не рукой, а криком – таким было демократическое голосование. Но мы, часто употребляя слово «демократия», не понимаем, что это вовсе не громкий крик толпы.

Мы все хорошо знаем выражение «большинством голосов». А как расслышать голос личности в крике толпы?

И наконец, возможна ли продуктивная конкуренция между странами? Не деструктивная, а продуктивная? Я хочу, чтобы мы почувствовали, что при всей своей значимости фраза «возлюби ближнего своего» – это недосягаемый идеал. Посмотрите, что делается в Ольстере, в Израиле, в Чечне (в США, Афганистане, Абхазии. – Прим. ред.)

Я ставлю вопрос: не является ли толерантность нормой существования гражданского общества, главным направлением пути, по которому движется мир и по которому может пойти Россия?

Толерантность переводится как устойчивость. Устойчивость к конфликтам. Терпимость – одно из значений понятия толерантности. Оно родилось в средние века, когда шла борьба между католиками и протестантами. Этимология этого понятия: допуск, допустимое отклонение в весе монеты (до того веса, который позволяет на эту монету что-то приобрести).

Сегодня возникает – как особое направление – педагогика толерантности. И в самое ближайшее время выйдут две книги, на которые хочу обратить ваше внимание: «Толерантность и понимание проблем истории» и «Мир в зеркале культуры» (эта книга, кстати, написана учителем, она содержит программу для школ по толерантности). Программу подготовили Владимир Глебкин и его группа. По сути дела, через такие книги мы пытаемся ввести в школу идеологический подход Бахтина, идею полифонии истории. Ведь чего стоит вся толерантность, если не будут толерантными наши подростки, не будут толерантными по отношению друг к другу взрослые: учитель к учителю, заведующий РОНО к учителю или директору школы и т.д. Вышла книга «Как жить в мире с собой и другими» – тренинг толерантности для подростков. Такой тренинг необходим и руководителям системы образования, чтобы они могли встать на позиции другого человека, взглянуть на проблемы его глазами.

Можно спокойно жить и не пытаться вводить это самое «вариативное образование», которое я готовил 10 лет, но у каждого своя жизнь. Когда делаешь свою жизнь, делаешь ее так, как тебя учили твои учителя. Я не могу сказать, что я толерантен к своим учителям, я их люблю. Что такое счастливый человек? Счастливый человек – это человек, которого жизнь свела с такими учителями, которые поменяли его масштаб видения жизни. Мне в этом плане повезло, я действительно счастливый человек: моим учителем был писатель Владимир Тендряков. Его книги вам известны: «За бегущим днем», «Ночь после выпуска». Он мне все время повторял слова А.Толстого: «Ходить бывает склизко по камешкам иным, о том, что было близко, мы лучше помолчим».

И тем не менее, сегодня – это тоже история, и она делается вами. Это невероятно важно. Вы, учителя истории, работаете с памятью. Отсюда и боль, и сложность, и радость жизни как радость познания.

 

От редакции: 2 августа 2001 года Правительством РФ была утверждена программа «Формирование установок толерантного сознания и профилактика экстремизма в российском обществе».

...К выбору темы меня подтолкнуло разнообразие мнений о ББК… Одни утверждают, что строительство было оправданным, и что канал сыграл большую роль в развитии экономики Карелии. Другие называют ББК «незаживающей раной на теле Карелии» и приводят в качестве доводов огромные цифры, показывающие число погибших строителей канала. Подбирая материалы для работы, я старался учитывать все известные мне точки зрения, так как хотел составить свое собственное мнение о Беломорско-Балтийском канале.

Роман Масалёв, Республика Карелия,
г. Петрозаводск, 11 класс.
«Беломорско-Балтийский канал
имени тов. Сталина»

...Прадеда под конвоем увезли работать на завод в Уфу. У него отобрали всю скотину, в том числе и скакуна, который был очень привязан к дедушке. На следующую ночь скакун сбежал и прискакал обратно. Днем председатель колхоза его снова забрал. Дедушка хватал его за руки (они же знали друг друга), умолял его оставить жеребчика, сильно плакал, но тот оказался неумолим. Скакун упирался, идти не хотел, его привязали к телеге и били плетью, а дедушка плакал. Это было одно из самых сильных впечатлений детства, дедушка об этом никогда без слез не мог вспоминать. А я опять думаю о том самом выборе, который и перед председателем встал, когда мальчишка, ошалевший от своего детского горя, хватал его за руки и просил, просил…

Тимур Галиуллин, Башкортостан,
г. Межгорье, 11-й класс.
«Это наша с тобою судьба, это наша
с тобой биография…»

Данный материал (информация) произведен, распространен и (или) направлен некоммерческой организацией, выполняющей функции иностранного агента, либо касается деятельности такой организации (по смыслу п. 6 ст. 2 и п. 1 ст. 24 Федерального закона от 12.01.1996 № 7-ФЗ).

Государство обязывает нас называться иностранными агентами, при этом мы уверены, что наша работа по сохранению памяти о жертвах советского террора и защите прав и свобод человека выполняется в интересах России и ее народов.

Поддержать работу «Мемориала» вы можете через donate.memo.ru.