В цензурной политике советского государства четко прослеживаются следующие направления: цензура средств массовой информации, контроль над издательским делом, содержанием фондов массовых библиотек, цензура репертуара зрелищных предприятий (театр, кинематограф, эстрада, цирк, рабочие и сельские клубы). Государственная политика, направленная на ограничение свободы слова, раньше всего сформировалась в отношении средств массовой информации. В Петрограде сразу же после прихода большевиков к власти ВРК выделил комиссара по делам печати, а при Петроградском ВРК был образован отдел печати и информации, в который входили: комиссар по делам печати, контрольная комиссия над печатью, комиссары типографий. За работу этого отдела отвечал член ВРК В.А.Аванесов. Аналогичные органы создавались и на местах. В некоторых местностях, например в Ярославской губернии, комиссаров по делам печати не было, и их функции выполнялись сначала ВРК, а затем губисполкомом.

Стоит отметить, что комиссары по делам печати первоначально осуществляли лишь последующую цензуру. Появление предварительной цензуры связано с созданием органов военной цензуры. Положение о военной цензуре газет, журналов и всех произведений повременной печати было утверждено 21 июня 1918 г. и стало первым документом советской власти, официально утвердившим предварительную цензуру (пока, правда, только военную). Важно отметить, что с окончанием активных боевых действий на фронтах гражданской войны военная цензура не была ликвидирована. Согласно решению Малого Совнаркома от 4 августа 1921 г. Реввоенсовету было поручено с 1 августа передать военную цензуру в ВЧК.

Отметим, что цензурная политика на этом раннем этапе (1917–1919 гг.) нередко сопровождалась грубыми ошибками, самодурством со стороны комиссаров печати. Центральная власть нашла выход из создавшегося положения в централизации цензуры, осуществленной одновременно с централизацией издательского дела. В результате 21 мая 1919 г. вся цензура средств массовой информации, а также контроль над издательским делом в стране были сосредоточены в Государственном издательстве.

Политика цензурного ограничения проводилась советской властью не только по отношению к печатному слову. Период с 1917 по 1922 г. был временем поиска оптимальной системы идеологического контроля и над зрелищными предприятиями. 9 (22) ноября 1917 г. все российские театры были переданы в ведение Государственной комиссии по просвещению (затем Наркомпрос), при которой в январе 1918 г. был учрежден Театральный отдел. С августа 1919 г. контроль над сферой сценического искусства осуществлял Центральный театральный комитет (Центротеатр) Наркомпроса. На местах этими вопросами занимались Советы. В 1920 г. контроль над театральным делом перешел в ведение Главного политико-просветительного комитета.

Самым главным искусством для себя новая власть считала кинематограф. Но если достичь компромисса между государством и театрами оказалось сравнительно несложно (большинство театров республики сделало упор в своем репертуаре на классические произведения, что устраивало власть), то с кинематографом дела обстояли гораздо сложнее. Фильмы дореволюционного производства были чаще всего непригодны – как по идеологическим, так нередко и по эстетическим причинам. Ввоз кинопродукции из-за границы был осложнен экономической блокадой. Затруднительным было и собственное производство, поскольку просто отсутствовали необходимые для этого материалы. Остро ощущалась нехватка специалистов. В этих условиях возникла необходимость тщательного отбора и кропотливой работы с имевшимся в стране фильмофондом.

4 марта 1918 г. было создано первое обязательное для выполнения Постановление «О контроле в кинопредприятиях», подчинившее частный кинематограф местным Советам, а в августе 1919 г. вся фотографическая и кинопромышленность и торговля были национализированы. В 1921 г. была разрешена сдача кинопредприятий и театров в аренду частным лицам. Кинопрокатом начинают заниматься различные государственные и общественные организации, а также частные лица. Фактически государственная монополия проката была нарушена.

В целом можно отметить, что цензурные органы (в том виде, в каком они сформировались в годы гражданской войны) с началом нэпа перестали удовлетворять власть. Сделав уступки частному предпринимательству в экономике, большевики отнюдь не собирались сдавать «командных высот» в сфере идеологии. Экономическая либерализация сопровождалась дальнейшим усилением идеологического давления. В этих условиях перед руководством страны встал вопрос о проведении единой цензурной политики во всех отраслях общественной жизни. 6июня 1922 г. вся цензура была объединена в специально для этого созданном органе – Главном управлении по делам литературы и издательств (Главлит) при Народном комиссариате просвещения. Несмотря на его название, Главлит первоначально осуществлял контроль и над репертуаром зрелищных предприятий, но уже 9 февраля 1923 г. при нем был образован Комитет по контролю за репертуаром (Главрепертком).

Важно отметить, что деятельность Главлита протекала в тесной связи с деятельностью высших партийных органов. Причем связь в основном шла через Агитпроп ЦК РКП(б) и осуществлялась путем взаимного представительства в коллегиях. Кроме того, Главлит через Агитпроп ЦК получал партийные директивы, а также представлял туда ежедневные и спорадические отчеты. В последующем связь с ЦК осуществлялась через Отдел печати.

Остановимся более подробно на деятельности цензурных органов.

Основной мерой воздействия на оппозиционную прессу стало ее закрытие, начавшееся с первых недель существования советской власти. Рубежом, после которого окончательно была ликвидирована вся периодическая печать небольшевистского толка, стали события начала июля 1918 г. в Москве, Ярославле и других городах. Фактическая ликвидация оппозиционных изданий не освобождала прессу от мелочной опеки местных властей. Это стало предметом живого обсуждения на I Всероссийском съезде советских журналистов, который проходил 13–16 ноября 1918 г. в Москве.

С созданием Главлита вся цензура в стране стала проводиться на основе его инструкций, циркуляров и распоряжений.

В печать не должна была попадать информация, не подлежавшая оглашению, носящая явно враждебный коммунистической партии и советской власти характер. На цензуру возлагалась функция изъятия из статей наиболее острых мест, фактов, цифр, характеристик, компрометирующих советскую власть и РКП(б), а также недопущение произведений, через которые проводилась «враждебная идеология в основных вопросах (общественности, религии, экономике, в национальном вопросе, области искусства и т.д.)». Ни в коем случае не разрешались бульварная пресса, «порнография» и недобросовестная реклама. Секретным циркуляром Главлита предлагалось

«не допускать помещения в печати сообщений о самоубийствах и случаях умопомешательства на почве безработицы и голода».

Ни к чему, по мнению власти, гражданам было знать что-либо о деятельности Соловецких концлагерей и о жизни в них (циркуляр Главлита от 13 мая 1926 г.), а также о случаях крушения поездов (циркуляр Главлита от 23 октября 1924 г.). Под весьма благовидным предлогом защиты психики несовершеннолетних правонарушителей, не допускалась публикация в местной прессе отчетов о заседаниях Комиссии по делам несовершеннолетних. В конце 20-х гг. резко меняется политическая обстановка в стране. Индустриализация вызвала новую волну засекречивания. Ужесточение цензуры шло и по другим направлениям и было связано с общеполитической ситуацией. В «Краткой инструкции-перечне по охране государственных тайн в печати для районных органов Главлита», датированной августом 1930 г., значительное внимание было уделено вопросам массовых выступлений и процессу раскулачивания. В прессе не разрешалось оглашать

«сведения о забастовках, массовых антисоветских выступлениях, манифестациях, о беспорядках и волнениях в домах заключения и в концентрационных лагерях, кроме официальных сообщений органов власти».

При освещении отдельных фактов кулацких выступлений нельзя было давать данные о массовых выступлениях кулачества против советской власти и партии, сводные данные о количестве террористических актов кулачества, число убийств, число поджогов и др. Органы цензуры не должны были также пропускать в средства массовой информации рисунки и фотографии, изображающие сам процесс раскулачивания. Допускались лишь

«рисунки и фотоснимки, изображающие использование колхозами бывших кулацких средств производства и домов для целей колхозного строительства»,

что, по-видимому, должно было служить целям пропаганды коллективизации. Важно отметить, что с середины 1920-х годов предварительная цензура газет была возложена на уполномоченных политредакторов, которые получали свои полномочия от местных органов Главлита, перед которым они отчитывались и несли ответственность за свою работу.

Главлит и его местные органы находились в тесном взаимодействии с органами ГПУ (затем ОГПУ). На последние возлагалась вся техническая работа по изъятию запрещенных произведений.

Важно отметить, что ГПУ в этой работе должно было руководствоваться запретительными списками, изданными Главлитом. Если какое-либо произведение вызывало сомнение, но не входило в списки, вопрос о его запрещении или разрешении ГПУ могло решить только через Главлит.

Таким образом, мы можем констатировать, что правом превентивной цензуры обладали лишь Главлит и его местные органы, в то время как последующий контроль осуществлялся и другими ведомствами.

В 20-е гг. активно развивался еще один тип средств массовой информации – радио.

Главлит контролировал радио через систему уполномоченных в среде радиовещательных организаций; на этих уполномоченных возлагалась задача предварительного контроля материала радиопередач для предотвращения разглашения военных и политико-экономических тайн.

Контроль цензурных органов Советской России распространялся и на такой специфический тип средств массовой информации, как стенные газеты.

Советская власть с первых дней своего существования уделяла немалое внимание цензуре средств массовой информации, но издательская деятельность в стране не ограничивалась выпуском газет и журналов. Продолжали свою деятельность частные и кооперативные издательства. Местными советскими органами был установлен контроль над этими издательствами, осуществлявшийся через комиссариаты по делам печати (затем через отделы печати исполкомов).

В первые годы существования Главлита его политика в отношении частных и кооперативных издательств была достаточно терпимой, что определялось партийными установками того времени. Но уже в 1926 г. политика партии меняется. В мае этого года была принята резолюция специальной комиссии Политбюро, изучившей деятельность Главлита, в которой говорилось:

«В течение всего последнего полугодия Главлитом запрещено всего 15 названий из всех прошедших через него литературно-художественных изданий...».

В середине 1920-х гг. началось постепенное снижение числа частных издательств.

В рассматриваемый период книжный рынок и фонды библиотек в своем составе имели немало дореволюционных изданий, далеко не всегда своим содержанием удовлетворявших требованиям, предъявлявшимся новой властью.

Кроме того, многое из изданного уже в советский период «устаревало». Таким образом, возникла потребность не только регулировать издательский процесс, но и контролировать состав библиотечных фондов и книжного рынка.

Первая попытка провести чистку библиотек была произведена в 1920 г. Работа эта возлагалась на местные политико-просветительные отделы.

Но изъятие происходило очень медленно. Дело сдвинулось с мертвой точки только после вмешательства ГПУ. В дальнейшем практика участия ГПУ в работе по чистке книжных фондов была закреплена.

С созданием единого цензурного органа – Главлита, его местные органы также присоединились к контролю над состоянием книжного рынка и фондов библиотек.

В 1924–1925 гг. в стране проводилась кампания чистки библиотечных фондов. Она сопровождалась значительными нарушениями и перегибами.

В 1926 г. вышла новая «Инструкция по пересмотру книг в библиотеках».

В дальнейшем на места стали рассылаться уже готовые списки книг, предназначенных к изъятию.

На изменение состава библиотечных фондов заметное влияние оказывали кампании против неугодных власти писателей.

Особенно большого размаха достигла борьба с «есенинщиной», а также травля Б.Пильняка за его «Повесть непогашенной луны».

Большевики пришли к власти в стране, где значительная часть населения была неграмотной, поэтому важным средством воздействия на массы были зрелищные предприятия, в первую очередь театр и кинематограф. В годы гражданской войны государство воздействовало на театральный репертуар при помощи экономических рычагов: все театры, которые признавались «полезными и художественными», субсидировались государством.

С началом нэпа театры были переведены на хозрасчет. Это, естественно, не могло не сказаться на репертуаре. В новых условиях театры ставили спектакли, дававшие кассовый сбор, но далеко не всегда соответствовавшие идеологическим установкам власти. Это требовало усиления цензурного контроля.

С созданием Главлита, а затем Главреперткома проблема разрешилась. Отныне все зрелищные предприятия обязаны были выделить по одному постоянному месту (не далее 4 ряда) для органов Главреперткома и для отдела Политконтроля ГПУ.

Администрация зрелищных предприятий была обязана по требованию органов Главреперткома или Политконтроля ГПУ представлять как разрешительные документы, так и тексты пьес, отдельных номеров программы и т.д., разрешенных цензурой.

В течение летнего театрального сезона 1923 г. Главрепертком, опираясь на ежемесячные доклады с мест, составил список наиболее часто исполняемых произведений, а затем разбил их на 3 категории: 1) разрешенные для всех театров (в документах эта категория обозначалась литерой «А»); 2) являвшиеся допустимыми по общим цензурным условиям, но не рекомендованные для широкой рабоче-крестьянской аудитории (литера «Б»); 3) полностью запрещенные к исполнению.

Весьма непросто складывались взаимоотношения Главреперткома с академическими театрами. Право цензурирования их репертуара Главрепертком получил только 21 апреля 1925 г., когда было принято постановление ВЦИК «О цензурировании репертуара артистов академических театров». От предварительной цензуры освобождались лишь выступления заслуженных и народных артистов. Первая попытка власти установить контроль над кинематографом относится к 19 марта 1918 г., когда Государственная комиссия по просвещению приняла решение о национализации кинопредприятий Скобелевского комитета. Следующим шагом советской власти стали полная национализация 27 августа 1919 г. всей кинопромышленности и торговли и введение государственной монополии проката.

С созданием Главлита контроль над кинематографом стал проводиться аналогично цензуре театрального репертуара. Первоначально некоторым местным органам Главреперткома было дано право самостоятельного просмотра и разрешения кинофильмов, но уже к концу августа 1923 г. от такой системы отказались, поскольку к этому времени были подготовлены и разосланы на места списки Главреперткома. В списках просмотренные ГРК фильмы были разбиты (как и в театральных списках) на 3 категории: 1) разрешенные, 2) разрешенные, но не для рабоче-крестьянской аудитории, 3) запрещенные фильмы. Но уже в январе 1924 г. стали выделяться лишь 2 категории – разрешенные и запрещенные картины. Секретным циркуляром Главреперткома от 26 января 1925 г. местным органам цензуры предлагалось все кинофильмы с пометкой «не для рабоче-крестьянской аудитории» к демонстрации не допускать, а изымать и направлять их через органы ГПУ в Главрепертком для пересмотра.

Органы цензуры следили не только за содержанием фильмов, но и за их рекламой.

Советским цензурным органам немало хлопот доставляли такие виды зрелищ, как эстрада и цирк. Вопросы о содержании их репертуара поднимались еще до создания Главреперткома. Чистка эстрадного репертуара, в который входили «юморески, частушки, разные импровизации и т.д.» и который «больше всего содержал элементы контрреволюционности, порнографии, шовинизма и т.п.»,

стала первоочередной задачей Главреперткома. Стоит отметить, что отношение к этому виду зрелищ со стороны как цензуры, так и государственных органов было очень осторожным. Были случаи откровенных перегибов. Так, например, в 1923 г. заведующим МОНО Рафаилом «в целях поддержания нравственности» были запрещены в Москве выступления смешанных хоров в ресторанах. Его действия были рассмотрены 17 декабря 1923 г. на заседании Главреперткома и принято решение:

«Считать нецелесообразным для выступления женщин в заведениях питейного характера, ибо такого рода меры не могут насаждать нравственность, а лишь увеличивают проституцию, лишая заработка значительного количества эстрадниц... Возбудить через Коллегию НКП вопрос об отмене ограничений, созданных для эстрадников по инициативе МОНО».

Руководство большевистской партии было сторонником материалистического типа мышления, следствием чего стала борьба с так называемым «чудодейственным жанром», которая проводилась через цензурные органы. Циркуляр Главреперткома от 15 июля 1924 г. предписывал местным органам разрешать выступления факиров, ясновидцев и т.д. лишь с соблюдением следующих условий: 1) умеренный тон афишной рекламы, 2) обязательное разъяснение опытов в течение каждого сеанса или после его окончания.

На основании решения Главлита и Наркомздрава, 13 сентября 1927 г. специальным циркуляром была запрещена публичная демонстрация гипнотических сеансов. Разрешения на лекции о гипнозе могли выдаваться местными цензурными органами только тем лицам, у которых имелась виза соответствующего местного органа здравоохранения.

Очень оперативно откликался на злободневные политические вопросы разговорно-куплетный жанр эстрады, что нередко не устраивало власть. 19 февраля 1926 г. Главрепертком предложил местным органам пресекать попытки артистов откликнуться на партийную дискуссию о ленинизме и троцкизме.

В цензурной политике советского государства особое место занимал контроль над рабочими клубами. Партийное руководство считало совершенно недопустимым для этих клубов такие виды развлечений, как балы, маскарады и т.д. Но спрос на них был. Для обхода цензурных запретов руководством клубов организовывались «благотворительные вечера». Основным содержанием подобных вечеров были «танцы до утра», а для прикрытия в программу вписывалась «художественная часть», без которой вечера разрешаться не могли. «Художественная часть» либо составлялась наспех, без достаточной подготовки, либо существовала только на бумаге.

Главрепертком своим циркуляром от 3 апреля 1925 г. потребовал от местных органов усиления внимания к клубному репертуару. Интересно, что дирекциями рабочих клубов нередко предпринимались попытки как-либо обойти цензурные ограничения: например, неразрешенные танцы (приносившие немалый доход, что было важно в условиях хозрасчета) «прикрывали» какой-нибудь самодеятельной программой.

Это была своего рода реакция на навязывание рабочим того репертуара, который им якобы необходим.

Еще большая бдительность проявлялась к деревенскому репертуару. Здесь сказывалось то общее недоверие, с которым партийное руководство относилось к крестьянству. Важной формой политико-просветительной работы как в городе, так и деревне были лекции.

Карикатура из журнала Сатирикон

Постановлением Коллегии Наркомпроса от 23 июля 1926 г. функция контроля над деятельностью разъездных лекторов была сосредоточена в органах Главлита.

В 30-е гг. наблюдается дальнейшее усиление цензуры. 5 сентября 1930 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «освободить центральный аппарат Главлита от работы по предварительному просмотру печатного материала».

Функции предварительной цензуры были возложены на уполномоченных Главлита при государственных и общественных издательствах, радиовещательных организациях, телеграфных агентствах, почтамтах и таможнях. Отметим, что число уполномоченных определялось Главлитом, назначались и смещались они им же, но содержались за счет тех организаций, при которых состояли. Таким образом, количество цензоров увеличилось.

В 1934 г. Главрепертком, созданный при Главлите в 1923 г., был преобразован в Главное управление по контролю за зрелищами и репертуаром при Наркомпросе. В это же время предпринимались попытки вывести Главлит из подчинения Наркомпроса. Так, например, в марте 1936 г. был подготовлен проект постановления ЦК ВКП(б) о работе Главлита.

В этом документе предлагалось вывести Главлит из системы Наркомпроса и создать Главное управление по делам цензуры при СНК СССР. Здесь содержались и другие весьма любопытные предложения. В частности, все руководящие работники цензуры должны были утверждаться Секретариатом ЦК, а цензоры – Отделом печати и издательств ЦК. Кроме того, Отделу печати и издательств ЦК, а также Агитпропу ЦК предлагалось в месячный срок направить в органы цензуры 25 подготовленных работников. Подлежал пересмотру и комплектации состав цензоров центральных издательств и газет. Аналогичные меры предполагалось провести и на местах, а также организовать силами Отдела печати ЦК подготовку работников цензуры для местных органов печати.

Более того, подготовкой цензоров должны были заняться и местные институты журналистики.

В октябре 1937 г. цензура «официально» перешла под партийное руководство. Цензоры центральных газет стали утверждаться ЦК по представлению Отдела печати. На местах их утверждением должны были заниматься местные партийные органы. К 24 января 1938 г. (сведения 65 обкомов, крайкомов и ЦК нацкомпартий) было утверждено решениями бюро райкомов ВКП(б) 1586 цензоров районных газет и решениями бюро обкомов, крайкомов, ЦК нацкомпартий 229 цензоров городских, областных и республиканских газет.

Не обошли Главлит стороной и политические репрессии 30-х гг. В целом о масштабах чисток в органах цензуры можно сделать вывод из отчета Главлита за 1939 г. Согласно этому документу, в 1939 г. 60% работников системы Главлита имели стаж не более года, 28% – до 2-х лет и лишь 12% работали там более 3-х лет. Следовательно, цензорский корпус за годы больших чисток обновился практически полностью.

Можно себе представить, с каким рвением взялись за выполнение своих обязанностей новые работники цензуры. В 1937–1938 гг. из библиотек и книготорговой сети были изъяты произведения 1860 авторов (7809 названий).

Всего было изъято 16 453 названия (включая сборники и т.д.) общим тиражом 24 138 799 экземпляров. Иногда рвение цензоров на местах заходило так далеко, что их одергивали из центра. Так, например, были попытки изъятия первых изданий произведений Ленина, Сталина, Ворошилова, Маяковского, Шолохова, Маршака, Бальзака, предотвращенные Главлитом.

Стоит отметить, что в 30–40-е гг. не было общесоюзного органа цензуры (главлиты были только на уровне союзных республик).

Общую координацию работы осуществлял уполномоченный СНК СССР по охране военных тайн в печати, который, как правило, возглавлял Главлит РСФСР. В дальнейшем органы цензуры претерпели несколько реорганизаций. 15 марта 1953 г. в состав Министерства внутренних дел СССР было передано Управление уполномоченного Совета Министров СССР по охране военных и государственных тайн в печати, но уже 8 октября 1953 г. Главлит был выведен из системы МВД и преобразован в самостоятельное Главное управление, подчиненное Совету Министров СССР.

10 августа 1963 г. был образован Государственный комитет Совета Министров СССР по печати.

В его состав было включено Главное управление по охране военных и государственных тайн в печати при Совете Министров СССР.

Карикатура из журнала Сатирикон

Концом эпохи советской цензуры стал 1991 г., когда было ликвидировано Главное управление охраны тайн в печати и СМИ при Совете Министров СССР.

В настоящее время в России действует закон «О государственной тайне», подписанный президентом Б.Н.Ельциным 21 июля 1993 г. Согласно этому документу не подлежат засекречиванию сведения:

• о чрезвычайных происшествиях и катастрофах, угрожающих здоровью и безопасности граждан, и их последствиях, а также о стихийных бедствиях, их официальных прогнозах и последствиях;

• о состоянии экологии, здраво-охранения, санитарии, демографии, образования, культуры, сельского хозяйства, а также об уровне преступности;

• о привилегиях, компенсациях и льготах, предоставляемых государством гражданам, должностным лицам, предприятиям, учреждениям и организациям;

• о фактах нарушения прав и свобод человека и гражданина;

• о размерах золотого запаса и государственных валютных резервах Российской Федерации;

• о состоянии здоровья высших должностных лиц Российской Федерации;

• о фактах нарушения законности органами государственной власти и их должностными лицами.

За засекречивание этих сведений виновные несут уголовную, административную или дисциплинарную ответственность. Хотя были случаи нарушения данного закона, ответственности не понес никто. Например, от граждан России тщательно скрывалось, особенно накануне президентских выборов 1996 г., состояние здоровья президента страны. Имеются и другие нарушения этого закона.

Подводя итог, отметим, что советская цензура была одним из элементов борьбы власти с инакомыслием.

Разумеется, этими ограничениями невозможно было заставить людей, оппозиционно настроенных к власти, мыслить иначе, поэтому суть цензурной политики состояла в недопущении широкого распространения их идей. Возникает вопрос об эффективности деятельности цензурных органов. В целом они решали поставленные перед ними задачи, и их упущения были незначительными. С другой стороны, четко обозначается интерес масс ко многому из того, что запрещалось. Интерес этот, например, выразился в незаконном обращении запрещенных рукописей, что позднее было названо Самиздатом, в исполнении запрещенных танцев и т.д. В этом смысле цензура не выполняла, да и не могла выполнять поставленных перед ней задач.

Советская цензурная политика имела много общего с цензурной политикой царского правительства, но были и принципиальные различия: во-первых, являясь учреждением государственным, советская цензура обслуживала не столько его нужды, сколько нужды правящей партии, во-вторых, само ее существование противоречило основному закону страны. Процесс формирования цензурной политики напрямую зависел от изменений политической конъюнктуры. Существование советской цензуры породило многие негативные последствия. Так, например, практически полное отсутствие легальных возможностей для критики ошибок властных структур положило начало перерождению государственной власти в никем не контролируемую личную диктатуру.

Цензура мешала обществу установить реальную картину политического, экономического и социального положения в стране. Цензурная политика исходила из одного простого постулата: руководство страны знает, что необходимо ее гражданам. Посредством цензуры власть стремилась манипулировать общественным мнением, держать его в определенных рамках.

Значительное, хотя и косвенное влияние цензурная политика оказывала на воспитание подрастающего поколения. Очень сложно, даже практически невозможно изменить мировоззрение взрослого человека, но государство различными способами может оказывать влияние на процесс формирования мировоззрения ребенка. Задача цензуры в данном случае состоит в ограждении формирующейся личности от притока нежелательной, с точки зрения власти, информации. О той значимости, которая придавалась этим вопросам, свидетельствует тот факт, что, например, в 20-е годы предварительным просмотром предназначенных к публикации учебных пособий занимались сразу 2 инстанции: Государственный ученый совет и сами цензурные органы. Стоит отметить, что советские цензурные органы были тесно связаны с агитационно-пропагандистскими учреждениями. Многие кампании нередко подкреплялись соответствующим усилением цензуры.

Советские цензурные органы в своей деятельности взаимодействовали с органами принуждения, т.е. с органами государственной безопасности, на которые первоначально было возложено оказание лишь технической помощи. В целом, компетенция цензурных органов, начиная с 20-х гг., была чрезвычайно широка. Контролю с их стороны, как предварительному, так и последующему подлежали вся издательская деятельность, репертуар зрелищных предприятий всех типов, содержание библиотечных фондов и книжного рынка.

Кроме того, со второй половины 20-х годов Главлит и его местные органы стали осуществлять предварительную цензуру радиопередач, а также публичных лекций. На органы цензуры была возложена даже такая задача, как введение в стране метрической системы.